|
Она подскочила на месте и обернулась к говорящему. Мехмет спокойно смотрел на неё, с таким видом, будто они даже незнакомы. — Ты? — Я, — сказал стоящий рядом с Мехметом невысокий, загорелый, лысый, как бильярдный шар, но зато с пышными усами мужчина в безупречном костюме кремового цвета. — А вы кто? — Тот, кому ты звонила. — Иван Иванович? — совсем обалдела Викса. — Что с вашим лицом? — Ты об усах? — Нет, вообще... вы сделали пластику? — Видишь, сама всё поняла, зачем спрашивать? — А вы что, разве знакомы? — Викса ткнула пальцем в Мехмета. — Знакомы с кем? — Ну, вот, с Мехметом... Иван Иванович посмотрел на Мехмета. — Вообще-то его зовут Рифат. Он мой... воспитанник. — Вы тут школу киллеров открыли, что ли? — Девочка, если ты позвала меня, чтобы наговорить гадостей — могла не стараться. Итак — что за дело? Хочу заранее предупредить: шантажировать меня не надо. Хотя, полагаю, ты не для этого звонила. Викса стояла и не знала, что сказать этому человеку. Она помнила его циничным, жёстким человеком, она знала, что он убил Сорри и мог убить остальных, но страха перед Мезальянцем по-прежнему не было. Но больше всего её занимал Мехмет. — Ваш воспитанник работает в нашем отеле? — Здесь работает его брат, Кемаль, — во взгляде Ивана Ивановича начала появляться тень понимания. — Барсук у него, правильно? — Да. Я прижала его, и он раскололся. Мезальянц держал удар, хотя Викса видела, как ему... больно? — Кемаль никогда не умел врать и изворачиваться, — сказал он тихо. — Ты его отпустила? — Я сказала, что вы убийца и будете его искать. Иван Иванович кисло улыбнулся: — Мне нравятся твои методы. — А мне нужна ваша помощь. — Девочка... — Виктория. — Виктория, ты мне сейчас сообщила самую дрянную новость за последние пять лет. Я был уверен, что мои сыновья... воспитанники доверяют мне... Он не стал рассказывать, что именно испытал, когда у него угнали автомобиль. Миллер всего на пару минут заскочил в магазин — купить сигареты — а когда вышел, машины уже не было. Он вспомнил, что на брелоке висел барсук, и сначала ужаснулся. Он хотел позвонить в полицию, а потом испугался ещё больше: вдруг найдут, вдруг увидят барсука, вдруг узнают, зачем амулет нужен? В прострации он прошагал несколько кварталов в сторону дома, и увидел свою машину. Она была припаркована на обочине, без ключей, но целая и невредимая. Видимо, угонщик прочувствовал силу барсука и не захотел расставаться. Несколько дней Роберт не мог спать, есть, пить и думать о чём-то, кроме как об украденном артефакте, даже в больницу загремел с подозрением на инфаркт. Но отлежался, и в одно прекрасное утро понял, что неизвестному угонщику должен ноги мыть и воду пить! Вор будто жёрнов с шеи украл. Видимо, так эти артефакты дебильные и переходят из рук в руки — кто-то стибрил, и попался на крючок магической железяки. Но всё это были слишком интимные, слишком мягкие мысли, чтобы доверять их чужой, в общем-то, девице. И теперь оказывается, что собственный сы... да сын же, Мезальянц давно относился к парням, как к сыновьям! И собственный сын обокрал его, да ещё и разболтал первой же девчонке, у кого спёр артефакт?! — Амджа, что случилось? — спросил Рифат, до сих пор с середины на половину понимавший, о чём опекун говорит с этой красивой русской девушкой. — Кемаль... — сказал амджа. — Кемаль попал в беду. — Из-за неё? — Нет. Из-за меня. Какое-то время амджа стоял, сдерживаясь, а потом разразился такой длинной и громкой тирадой, что Рифату и Виксе стало страшно. Из приличных русских слов там были только междометия и местоимения. |
