Я и сейчас злилась на тетеньку — за все чохом: за ее беспросветную глупость и снобизм, за то, что по скверной гнилой погоде приходится тащиться к черту на кулички, а Жо, небось, сидит у соседки и заливает им про мировую славу генерала Хряпунова. А тот если чем и прославился, то только тем, что обладал аппетитом Гаргантюа, и потому в старости уже не мог сидеть в креслах, а только на диванах. Кресло его "основных достоинств" не вмещало. В памяти оживали старые конфликты, нервозность росла, в мозгу вырабатывался серотонин, в мышцах — адреналин, для полного набора органических возбудителей не хватало только тестостерона. Кабы мы не подъехали к дому тетки, через пару минут я начала бы подвывать, а то и кусаться.

Да, все оказалось, как мы и предполагали: раскрытая дверь в квартиру, переворошенные вещи, разбросанные бумаги. Посреди этого завала сидела тетя Жо и скулила. Нет, она не рыдала, она скулила, как старая больная псина. Я кинулась к тетеньке, и та скорбно подняла на меня заплаканные, совершенно собачьи глаза. Она, оказывается, горевала по поводу раскиданных бумажек и уверяла, что часть нашего генеалогического древа унесена злобным похитителем и порублена на дрова. Слава Богу, плоть и кости Жози повреждений не имели, а с мозгами у нее и раньше были проблемы. Из теткиного хныканья и причитаний удалось выяснить, что она на минуточку вышла на рынок, а вернулась в уже разгромленные пенаты.

Знаю я эту тетушкину "минуточку" на рынке! Минимум три часа, плюс время, проведенное в беседе с киоскершей "Союзпечати". Возвращаясь из магазина, тетушка всегда беседует с этим кладезем местной информации: у кого что стряслось, где что можно купить, когда наступит конец света и подвезут новые любовные романы. Жозиньку интересует главным образом последнее, но, как все снобы, она под страхом смерти не признается в своих реальных пристрастиях. Именно поэтому о теткином хобби знает вся семья и все соседи. Кстати, киоск виден из окна. Сыщик-маньяк мог удрать из квартиры, узрев неподражаемую, цвета бордо, с обширными полями и ярко-алым бантом, шляпу тети Жо возле будочки. В ней моя эксцентричная родственница выглядит, как гном, превращающийся в подосиновик, но без шляпы она не выходит из дому. Итак, тетушкины привычки злодей тоже изучил в подробностях. Ну и молодец! А ведь мог просто ворваться в квартиру, приложить Жозефину, как меня в галерее, и шарить по углам в полное свое удовольствие. Только у тети череп не такой крепкий, она бы шишкой на затылке не отделалась, пришлось бы в реанимации полежать, месяц-другой. Хорошо, что мой преследователь — не торопыга какой-нибудь, а человек солидный, основательный и боязливый. Только поэтому Жози не опочила на своем бумажном хламе с пробитой головой.

Пока я оторопело слушала тетушкино нытье: все материалы, дескать, пропали, а так хотелось напечатать книжку про род Хряпуновых, можно было и за границей публикнуться, какой-то Феденька ею заинтересовался, потомок хилый — парни бодро осмотрели ворох вещичек и принялись за уборку. Обыск провели на скорую руку, перетряхнули в основном бумаги и носильные вещи. Иосиф, давясь смехом, показал своему циничному приятелю за спиной все еще ноющей пострадавшей ее дивные панталоны — цвета беж, с кружевцами и бантиками на подвязках. Я показала им обоим кулак, вытирая тетин нос своей футболкой.

До чего же мужики нечувствительный народ! Женщина жизнь отдала на систематизацию семейных документов, а они бесстыдно хихикают над ее бельем! Ну, никакого уважения к летописцу… то есть к летописице. Впрочем, я простила этих шалопаев, когда Ося, усадив хлюпающую носом Жози на расчищенный от барахла диван, взял безутешную архивистку за руку и предложил свою бескорыстную помощь:

— Жозефина Георгиевна, давайте я привезу сейчас свой ноутбук, он здорово облегчает работу.