— Итак, драгоценность — штука хрупкая, особенно антикварная. Ее с собой таскать опасно, и на подобную глупость даже профан бы не решился. А ведь ты, Соня, искусствовед. Таким образом, если это не драгоценность, тогда документы.

— Ага, — хихикнула Софья, — Свитки Александрийской библиотеки! Какие-такие архивные реликвии могли у деда сохраниться — это после революции и двух войн, ты что?

— А вдруг? — пожал плечами я, — Но если что-нибудь и осталось, этот тип мог просто приехать к тебе, как к владелице, и получить свою незакатную мечту, по-хорошему сторговавшись. Ты ведь единственная наследница своего деда, все тебе завещано, а не твоей тетке-отравительнице? Кстати, у нее никаких родственных связей с француженкой по фамилии Вуазен не имелось?

— Да нет, вроде, — язвительно улыбнулась Соня, — Мы только с семейкой Борджа контачили, а боле ни с кем! Что же до наследства, то дедуля, действительно, все свое имущество мне завещал. Я архивы тетке передала — мне дедовы бумаги без надобности, а для нее в рухляди копаться — это просто праздник какой-то!

— Вот мы и пришли к последнему объяснению, — хлопнул я ладонью по столу, — Тот самый документ — он не сам по себе ценен, а только для определенных людей в определенной ситуации! А ситуация называется, — и я обвел друзей горящим взором, выдержал эффектную паузу и после нее хрипло выкрикнул, — ШАНТАЖ!!

От моего вопля Иосиф уронил на колени своей бывшей суженой чашку с горячим чаем, и Софья с упоением завизжала.

Глава 6. "Лишь злодеев закоснелых любит"

Сначала парни перепугались, решив, что я ору от боли, потому что здорово обожглась. И каково же было их изумление, когда я начала приплясывать, потрясая мокрым от чая подолом, и выкрикивать бессвязные фразы о том, что отныне я умою тетю Жо и всех иже с нею родственников. Тут на мальчиков снизошел ступор. Иосиф с Даней переглянулись, Оська покрутил пальцем у виска, Данила согласно кивнул, и они вновь обратили ко мне свои огорченные физиономии. Воспользовавшись тем, что привлекла их внимание, я затараторила:

— Это же замечательно! И подтверждает все мои предположения! Я всегда спрашивала тетю Жози: каким образом дед столько ездил по свету, а не провел свою жизнь сидельцем у камина, раз он денег отродясь не имел? На какие шиши он путешествовал, объездил всю Европу и побывал в Африке?

— Может, гувернером работал? — предположил Оська.

— Да нет! — отмахнулась я, — У деда никаких способностей к наукам не было, и он не то что гувернером в приличной семье — он даже брадобреем работать не мог, а зарабатывать не умел никогда. Только почему-то дедуля за границей неплохо жил, прямо шикарно. Шантаж — самое приемлемое объяснение.

— Может, привирал? Знаешь, попытка приукрасить собственную жизнь — ну, хотя бы на словах… — глубокомысленно высказался Иосиф.

Ух, как он меня злит, когда начинает изображать психолога на общественных началах! Я-то знаю: вряд ли дед сильно хвастал, это было не в его характере. На старческий маразм не похоже. Дед, правда, молчал как камень лет до восьмидесяти пяти, и неудивительно: трудные времена его отучили болтать о былом и дамах в обществе случайных собеседников. А потом, после перестройки, моего престарелого родственника прямо прорвало. Дед, конечно, не все мне говорил, я тогда была подростком и интересовалась чувствами несколько — гм! — иного плана. Но все же помню: его воспоминания о путешествиях выглядели весьма… правдоподобно.

Вот я периодически и высказывала в присутствии тети Жо крамольную мысль: дедулю кто-то содержал, боясь разоблачений, либо дед был шпионом, уж не знаю какой державы, мастером, так сказать, политического шантажа.