— И что? — ляпнул я, хоть и давал себе слово никогда женщину не перебивать — только хуже будет.

— Несколько поколений Кавалла на его россказни, — слава Богу, Соне сейчас не до наших реплик, — внимания не обращали: несет себе с Дону, с моря — и пусть его! А вот какой-нибудь внучатый племянничек заинтересовался: это каким же оружием владел его дед против деда Кавальери, что деньги к Антонио рекой текли! Шантаж-то всего десять лет как возобновился! Не иначе, дотошный внучек воду мутит!

— А тебя ему зачем доставать? — не унимался я.

— Не знаю, — убитым голосом пробормотала Соня.

— Зато я знаю, — неожиданно вступил Данька, — Ось, ты что, не понимаешь? Халявы хочется все больше и больше — так уж человек устроен. Может, тот Кавалла домишко купил или "Мерседес" последней модели — и деньжата кончились. Тут мужик и решил: ни фига богатеньким Кавальери не сделается, если он повысит ставки. А оказалось — сделается! И они поперлись в Россию, искать хранителя…

— Он же мститель, — поддакнула Соня, но Данила не отреагировал:

— Словом, шантажист понял, что сам себе наклал… то есть наложил…

— Подложил! — я интеллигентно помог лучшему другу.

— Ага, точно, свинью. Не повышая расценок, он блефовал бы еще полвека, но пожадничал, чем и вызвал нежелательную резвость у папаши Кавальери, а сынок за папкой потащился. Если они договорятся с тобой, Соня, его дружеским шуткам и милым розыгрышам конец: бабок больше не будет. А забери Кавалла тот самый документ, у него опять все козыри!

— Знать бы, что там, в документе, — поскреб я заросшую щеку — Сонька мне своими набегами даже побриться не дала, — Про преступление какое-нибудь, небось! — я это, конечно, не подумавши ляпнул, — Хотя нет, срок давности уже истек, даже если было убийство или несколько…

— Не, за убийство родственников не карают, а они почему-то всей семьей трясутся, аж зубы стучат! — подлила масла в огонь Софья,

— Папа Алессандро даже побоялся жуткую древнюю тайну сынишке раскрыть — Франческо существо деликатное, психика у мальчика тонкая… Не ровен час!

Не договорив фразы, Сонька вдруг взвилась в воздух, перемахнула через завертевшийся волчком столик и антилопьими прыжками понеслась к гостинице. Провожая ее оторопелым взглядом, мы увидела раскрывшее объятья "деликатное существо". Франческо явно был чем-то расстроен, просто до невозможности, вот-вот расплачется. Соня пылко прижалась к возлюбленной груди, Данила рядом иронически крякнул, но реплик подавать не стал. Кавальери подсел к нам, поглядел поочередно в глаза мне и Дане и вдруг сказал что-то такое, от чего у Сони начались прямо акробатические изменения мимики: брови уехали под челку, рот распахнулся, словно у питона, глотающего слона, каждый глаз стал размером с японский фонарик. Но она справилась с собой и дрожащим голосом перевела:

— Моего отца пытались убить, он в тяжелом состоянии, я хочу выпить русской водки, помогите мне, пожалуйста!

Настала наша очередь виртуозно гримасничать, осознавая сказанное.

Через полчаса мы оказались именно там, где требовалось — в маленьком, безлюдном и беззвучном ресторане. Почти моментально на сцену явился штофчик со стопочками, и Кавальери долго-долго смотрел в его хрусталем сверкающие недра, точно это был шар гадалки, предсказывающий будущее и возвращающий прошлое. Потом, точно спохватившись, Франческо принялся опрокидывать в себя рюмку за рюмкой. Наверное, давал себя знать опыт употребления текилы — ее тоже пьют не глоточками, а опрокидонтом. Слова лились из итальянца Ниагарой, перемежаясь вначале паузами, затем — вздохами и наконец — всхлипами.