Все они явятся моими попутчиками до самого Ляояна, так как отправляются в распоряжение командующего маньчжурской армией.

Полковник Леш и подполковник Томашевич не первый раз уже едут на Дальний Восток — оба они участвовали при усмирении беспорядков в Китае в 1900 году, а последний был на Шипке в русско-турецкую кампанию.

Собираемся в салон-вагон, и разговор, конечно, идёт только о войне.

Никаких других интересов!

Читаются и перечитываются газеты, захваченные из Москвы и Петербурга.

— Ужели у нас не будет свежих газет, — слышится возглас.

— Мы уезжаем от газет, они нас не догонят…

— Однако местные, например в Пензе…

— Местные, конечно…

— Всё-таки прочтём телеграммы…

И в этом уж некоторое облегчение.

Обсуждается горячо бой при Цзинчжоу.

По мнению моих военных собеседников занятие японцами цзинчжоуских укреплений, которые мы им отдали, и которые стоили им вероятно в четверо или в пятеро более жертв, нежели это ими опубликовано, не представляет никакого значения в ходе осады Порт-Артура.

— Это передовые укрепления, временные, несомненно очень сильные, что доказывается множеством жертв, которыми они куплены, но за ними есть ещё несколько таких же укреплений, для взятии которых потребуется столько же, если не более жертв, прежде нежели японцы очутятся под стенами Порт-Артура, против его фортов, многие из которых вроде Электрической батареи, Золотой горы, Орлиной горы, Тигрового хвоста представляют из себя ограждённые крепости, совершенно неприступные. Для успешного штурма Порт-Артура надо положить сотню тысяч людей. Но допустим невозможное, что японцы ворвутся в Порт-Артур — ведь орудия на батареях могут быть повергнуты внутрь крепости, и тогда японцы очутятся под нашими выстрелами, как мухи в полоскательной чашке.

— Значит Порт-Артур взять нельзя?

— Нет крепости, которую нельзя было бы взять, при отчаянной храбрости войска и при колоссальной жертве людьми, но Порт-Артур построен по последнему слову фортификационной науки и в этом смысле действительно может быть назван неприступным. Это подтвердил такой военный авторитет, как генерал Куропаткин, который осматривал его ещё задолго до войны и в честь которого назван один из построенных там люнетов.

По поводу телеграммы из Парижа о том, что будто бы граф Келлер с большим количеством войска идёт на выручку Порт-Артура, мои собеседники выразили сильное сомнение в верности этого известия.

— Порт-Артур может выдержать осаду в течение целого года.

Разговор перешёл на хунхузов и образ действия китайцев.

— Несомненно, — сказал полковник Леш, — что среди так называемых хунхузов есть китайские солдаты, которые действуют с разрешения начальства… Это старая песня, ведь этот генерал Ма был помощником генерала Шу, с которым мы дрались в 1900 году. Он умер в плену в Иркутске. Ведь когда мы прибыли тогда в Китай, все эти так называемые «боксёры» или «большие кулаки» разбежались, и нам пришлось иметь дело с китайскими регулярными войсками, которые именовались «мятежными». Так мы и писали, а между тем, находили в захваченных обозах «императорские манифесты», в которых «сын неба» объявлял войну всем европейцам. Таков китайский мятеж «по императорскому манифесту». Эта же история, видимо, повторяется и теперь с якобы хунхузами.

Утром 18 мая, переехали величественный мост, через не менее величественную Волгу в Саратовской губернии.

У моста караул, состоящий из роты местного полка, с офицером во главе.

На Волге у моста целая флотилия лодок с солдатами, — они осматривают приближающиеся к мосту баржи и пароходы и пропускают их под мост только после тщательного осмотра.