Та самая тьма, из которой не бывает возврата.

Глава 19

Холод… холод… холод… черт, как же холодно!

И темно… опять темно!

Кхаш! Когда же это закончится?!

Колючка медленно открыла глаза и несколько минут пыталась понять, что же все-таки произошло. А главное – где она оказалась, каким образом и что теперь делать дальше.

Довольно скоро удалось определить, что она находится в горизонтальном положении. Иными словами: бессовестно валяется на спине с раскинутыми во все стороны конечностями и тупо пялится на ужасающе низкий каменный потолок, который на одну крохотную долю секунду стал похож на намертво приколоченную крышку гроба.

Это ощущение довольно быстро прошло. Точнее, прошло в тот момент, когда выяснилась еще одна странная вещь – вокруг было холодно. Довольно необычно для ада, не находите? Более того, холод шел и сверху, и снизу, будто ее угораздило свалиться в огромный сугроб. На лицо налипла мокрая, отвратительно холодная каша, которая, во-первых, мешала смотреть, а во-вторых – начинала быстро расползаться по щекам, бесформенными комками сваливаясь по бокам и липкой массой повисая на разметавшихся черных прядях. Превращая и их тоже в мерзкую мокрую шапку. Но, что было самым ужасным, эта форменная гадость еще и в рот норовила забраться, просачиваясь сквозь сомкнутые губы, как холодное склизкое щупальце.

Εва, вздрогнув от омерзения, с приглушенным воплем подскочила на месте. Немедленно треснулась лбом о слишком низкий потолок и со стоном повалилась обратно, распластавшись, как вытащенная на берег, оглушенная багром рыбина. Такая же холодная, мокрая, судорожно хватающая ртом воздух. За то самое время, которое ей потребовалось, чтобы остановить сверкание ярких звездочек в глазах и прогнать противно пищащих птичек где-то над головой, Колючка обнаружила сразу три абсолютно, невозможно, предательски невероятных вещи.

ΟДНА.

ОПЯТЬ В СНЕГУ.

И по-прежнему жива?!

– ТВОЮ МΑ-А-Α-ТЬ!

Идущий из самых глубин души и полный искреннего негодования вопль испуганной птицей заметался в узком пространстве тесной кишки какой-то пещеры, заставив дрогнуть ее облепленные инеем стены, и истошным воплем вырвался за пределы каменного колодца, долгим эхом загуляв в пустых горах.

Взбешенной Колючке этого показалось мало: свирепо выдохнув горячий пар, словно бык на корриде, она прямо так, с места и все ещё лежа, выдала неимоверно длинную тираду, красноречиво характеризующую всю эту жизнь с ее причудливыми вывертами. Дурацкие законы природы, позволившие хрен знает каким образом провалиться в этот идиотский мешок, вместо того, чтобы красиво расплескать мозги о камни внизу. Этот низкий потолок, так душевно засветивший сейчас в лоб. Эту дыру вдали, сквозь которую нагло лезет отвратительно бодрое солнце. Свою проклятую судьбу и просто фантастическую невезучесть, не позволившие привести в исполнение так тщательно продуманный план. И, наконец, весь этот гребаный мир, которому она отдала все, что имела, а он в итоге так ее обломал и не позволил даже нормально помереть!

Только когда в груди кончился весь воздух, Εва опустошенно откинулась на спину и обессилено замерла, тяжело дыша и смаргивая выступившие от горького разочарования слезы.

– Это было весьма… эмоционально, – ошеломленно отозвался в ногах подозрительно знакомый баритон. – Нет, я конечно, знал, что ты не заканчивала институт благородных девиц, но чтобы такое… знаешь, любимая, мне кажется: тебе пора избавляться от этого лексикона, потому что… если Круг когда-нибудь услышит подобные эпитеты… боюсь, у нас будет новая кейранн-сан!

Почти сразу раздался шорох переворачивающегося тела, хруст нещадно сминаемого снега, шелест неторопливо подтягиваемых крыльев, немного сконфуженный вздох.