– Абсолютно правильно, мисс Ман, – заверил ее президент Убомо. – В Сенги-Сенги предполагается вести большие лесоразработки.

Чжэн Гон кивнул: – Именно так. Я сам при первой же возможности посещу этот район.

– А почему бы вам не приехать в Сенги-Сенги, пока мы там снимаем, господин Нинг? – предложила Бонни. – Лента с вашим участием будет смотреться с гораздо большим интересом. – Спустя несколько секунд Бонни словно осенило, и она внезапно добавила: – Но фильм произведет настоящий фурор, если я сниму также и вас, господин президент. Мы могли бы взять у вас интервью прямо на месте разработок, и вы сами рассказали бы миллионам телезрителей о надеждах и чаяниях вашей страны. Только представьте, ваше превосходительство…

Таффари с очаровательной улыбкой на губах покачал головой: – Я занятой человек, мисс Ман. Боюсь, у меня не будет на это времени.

Однако Бонни безошибочно ощутила, что высказанная идея показалась Таффари заманчивой. Достаточно искушенный политик, он понимал всю выгоду такой блестящей рекламы лично для него.

– Это будет просто потрясающе, господин президент, – умоляла Бонни. – От этого все только выиграют. Широкая публика знает о вас только понаслышке. И если увидят на экране вас самого, мнение людей в ту же секунду изменится. Как профессионал заявляю вам со стопроцентной уверенностью, что на экране вы будете смотреться просто сногсшибательно. Вы красивы, у вас потрясающий голос… Короче, я сделаю все, чтобы вы выглядели, как кинозвезда.

Таффари явно польстили столь откровенные комплименты в его адрес. – Посмотрим, мисс Ман, – протянул он.

И Бонни осталось еще чуть-чуть постараться.

– Вы могли бы прилететь в Сенги-Сенги на вертолете, – сказала она. – Вместе со съемкой это займет всего несколько часов. – Чуть помедлив, она слегка коснулась его руки: – Но, может быть, вы захотите остаться с нами на пару дней. По-моему это будет просто великолепно.

На следующий день Дэниел с Бонни в сопровождении капитана Кейджо выехали из Кагали. До Сенги-Сенги было чуть больше трехсот километров, но они добирались целых двое суток, почти всю дорогу снимая лес и местные племена, обитающие в традиционных африканских manyattas.

Капитан Кейджо старался, как мог, договариваясь со старейшинами о съемках. За несколько шиллингов убамо он ухитрялся их убедить, и Дэниел с Бонни вели съемки практически во всех деревнях гордых и самолюбивых гита. Они снимали молоденьких девушек, на которых не было ничего, кроме коротеньких юбчонок из бисера. Девушки весело плескались в водоемах, восполнявшихся после каждого дождя, и заплетали друг другу косички. А потом украшали свои прически пирамидальными сооружениями из смеси коровьего навоза и красной глины, засыхавшими у них на голове и делавшими их еще выше.

Они снимали замужних матрон в длинных юбках, грациозно шествовавших друг за другом в деревню, набрав из ручья воды в сосуды из бутылочной тыквы. Снимали пастухов, которые пускали кровь огромному черному быку, предварительно обвязав шею животного прочным кожаным ремнем. От излишнего притока крови артерия на шее животного вздулась, и один из пастухов проткнул ее острым наконечником стрелы. Алая кровь тонкой струйкой стекала в специально подставленную бутылочную тыкву, и, когда сосуд наполнился до половины, рану на шее быка замазали кусочком мягкой красной глины. А в тыкву долили свежего молока одной из коров и добавили немного коровьей мочи. Содержимое взбалтывали до тех пор, пока не получили темную массу, по густоте похожую на творог.

– В этом продукте очень низкое содержание холестерина, – заметил Дэниел, когда Бонни вдруг громко расхохоталась.