Ариадна Громова, Рафаил Нудельман. В Институте Времени идет расследование
ВАЛЯ ТЕМИН ВЫСКАЗЫВАЕТСЯ О ХРОНОФИЗИКЕ
Прочитав телефонограмму, Линьков тяжело вздохнул и аккуратно положил листок на стол. – А при чем тут я? – вяло запротестовал он, ни на что, впрочем, не надеясь. – Лабутин дежурит, он пускай и пойдет. – Так ведь его вызвали на Пушкинскую, там старушка газом отравилась! – Самоубийство? – машинально поинтересовался. Линьков, собирая бумаги со стола. – А кто его знает, может, и самоубийство, – жизнерадостно улыбаясь, ответил Валентин Темин. – Веселый ты человек, Валька, – мрачно сказал Линьков. – И суждена тебе долгая жизнь и долгая молодость, поскольку ничего ты близко к сердцу принимать не желаешь. – Ну, это как когда! – уточнил Темин. – А ты‑то чего такой кислый? Отпускные настроения одолели? – А что ты думаешь? – сочувственно отозвался Савченко, глядя в окно на промытую утренним дождем майскую зелень. – Мне лично уже за неделю до отпуска работать становится ну просто невмоготу. Полнейшая, понимаешь, психологическая невозможность наступает. – Ну, и как же ты выходишь из положения? – поинтересовался Темин. – Бюллетень, что ли, тебе дают по случаю этой самой невозможности? – Какой там бюллетень! – вздохнул Савченко. – Так просто, кручусь на холостых оборотах помаленьку… – Тем более, что это для тебя наиболее естественная форма существования, – хмуро отметил Линьков. – Да ты чего! – искренне изумился Савченко, тараща круглые карие глаза. – Я тебе от души, можно сказать, сочувствую, а ты… – Сочувствуешь ты, как же! Небось не хватило твоего сочувствия, чтобы сказать Ивану Михайловичу: мол, Линьков через три дня в отпуск уходит, давайте это дело мне… – А он бы меня и слушать не стал! Он же сразу сказал: в Институт Времени пошлем Линькова, он у нас физик! – «Физик»! Это было давно и неправда. А в этом Институте Времени сам Эйнштейн ногу сломит… – Ну, ты слишком‑то не переживай, – посоветовал Савченко. – Подумаешь, Институт Времени! У них своя специфика, у нас – своя, все и дела. – То‑то и оно, что у них – специфика, – мрачно отозвался Линьков. – О чем я и говорю… – Да уж, у них специфика будь здоров! – восторженно заявил Темин. – Мой знакомый у них там работает в отделе кадров, Эдик Коновалов, так он мне обрисовал в общих чертах обстановку. Главное, говорит, никакой уверенности в завтрашнем дне, прямо как у рабочего при капитализме… Приду, говорит, завтра на работу, а они, может, вместо завтра сделают вчера. Или вообще время наоборот запустят, им‑то что. А как тогда, например, со стажем быть и вообще… – Жутко наблюдать, Валентин, что у тебя в мозговых извилинах копошится, – морщась, сказал Линьков. – Сходил бы ты на лекцию по хронофизике, что ли. Или к коллективу бы за помощью обратился, если сам до такой степени не справляешься с потоком информации. – Ну, может, я что и не так говорю, – согласился Валентин, с интересом выслушав тираду Линькова. – Я ж не физик! Но только я лично считаю, что эту их кибернетику в центре города держать ну просто исключается. Нет, правда. Ужас до чего легкомысленно поступили! Тут тебе и театр, и школы, и жилые кварталы… А они же в свои эти… ну, как их… темпорарии, что ли… знаешь, какую энергию вгоняют? А энергия‑то, она ведь никуда исчезнуть не может, ну это даже в школе проходят, я же помню! Вот они накопят этой энергии черт те сколько, а она возьмет и взорвется! А что, скажешь, нет? Линьков посмотрел на него почти с нежностью. |
