Всё равно цену за них большую не дали бы, а отобрать могут, пока я не являюсь такой величиной, с которой справиться силой невозможно. Недавняя схватка показала мою уязвимость. Вечно быть в боевой готовности попросту невозможно. Человеку свойственно совершать ошибки и в любой момент эта ошибка может стать роковой.

С ювелирами была определённая договорённость, так как я уже бывал в Гамбурге. По улицам я теперь ходил не один, купив пистоли и абордажные сабли всем семерым русичам, я перемещался под их охраной. Не знаю, на что надеялись ювелиры, но раскошелиться за камни и жемчуг им пришлось.

К своим восьмидесяти четырём талерам я добавил ещё почти семьдесят тысяч. Закупив бочонки с порохом, пули и другую необходимую всячину, мы, загрузив коч, уже и так полный под завязку, вышли из порта, направившись в сторону Амстердама.

Северное море неласково встретило нас, хотя наступил апрель месяц и совсем скоро близился май. Ледяные волны, блестя искорками в свете слабого солнца, пенились и гулко бились о борта нашего кораблика.

Временами навстречу попадались торговые корабли. Иногда, круто кренясь по ветру, нас обгоняли большие флейты, встречались и галеоны из Испании, спешащие в порты Ганзы.

Сверяясь по астролябии, я уверенно вёл корабль, а русичи только удивлялись. Амстердам был совсем недалеко, когда идущий навстречу корабль внезапно сменил английский флаг на чёрный и пошёл на нас, с явным намерением взять на абордаж.

— Будьте вы прокляты! — завопила вся команда: Иван, Сергий, Мефодий, Пафнутий и Аврамий, а ещё Афанасий и Арсений. В это время пиратский корабль дал предупредительный выстрел. Ядро свистнуло далеко в стороне, булькнув в море.

— Приготовиться к бою! — отдал я команду и, отогнав от «кормила» рулевого, встал за него сам. Корабль заскрипел оснасткой и стал делать поворот оверштаг.

Пираты попытались повернуть за нами, но я, непрерывно выкрикивая команды, усиленно маневрировал, переходя с правого на левый галс. Фордевинд сменялся оверштагом, а иногда переходил в крутой бейдевинд. В отличие от пиратского судна наш кораблик был меньше, легче и быстрее.

Поняв, что они не смогут нас догнать, пираты стали палить по нам из пушек и мушкетов. Пока пули и ядра по нам не попадали, я пытался оторваться от них, помогая себе с помощью магии. Но очередное ядро с треском прорвало парус, и я понял, что уйти не удастся.

Коч под завязку был набит порохом, и мы рисковали взлететь на воздух в любое мгновение. А я, к сожалению, не маг воздуха, а маг воды, со всеми вытекающими.

— К румпелю, — заорал я. Но меня сразу не поняли. — К кормилу, вашу мать! — всё сразу стало понятно и Арсений, белоголовый юноша с белыми ресницами и веснушками, рассыпанными по всему лицу, бросился к рулю.

Сам же я, направив коч навстречу его судьбе, застыл на носу. Пришло время испытать мой «Шторм» в морском бою. Абордажная сабля покинула свои ножны, я нагнулся над водой и стал всматриваться в серые свинцовые воды.

Они словно зеркало отразили мои мысли. На мгновение возник образ Левиафана, превратившегося в сельдевую акулу, и сразу же исчез. Я усмехнулся и тонким голосом быстро проговорил арию усиления, после чего, взбесившись, резко хлестнул «Штормом», направив всю силу удара на приближающийся корабль.

* * *

Капитан пиратского корабля Френсис Мач с удовлетворением смотрел, как маленький корабль странной конструкции, тяжело осевший нагруженным корпусом в воду, был готов упасть ему в руки, став очередным призом. То ли ценным, то ли нет, но каждая мелочь имеет значение.

Корабль, очевидно, хотел сдаться, а на его носу стоял капитан с обнажённой саблей. Внезапно Френсис понял, что этот человек маг, это было видно по его повадкам.