Изменить размер шрифта - +
Однако традиции европейской демократии были несовместимы с условиями, в которых России предстояло развиваться ускоренными, невиданными темпами, мобилизуя и централизуя наличные ресурсы. Суровая действительность разрушала все возникшие тогда беспочвенные иллюзии, воздушные замки, абстрактные мечтания, включая также и коммунистические. Например, она не оставила камня на камне от брошюры «Государство и революция», написанной Лениным летом 1917 года, рассуждения которой о будущем могли вызывать лишь недоумение, настолько они оторваны от реальности. Завоевав Россию, вожди большевизма вместо построения коммунизма, ведомые непознанными ими русскими закономерностями, смогли создать только государство-фабрику, что обеспечило победу во Второй мировой войне и через 30 лет после описываемых событий сделало Государство Российское сверхдержавой.

А. Белый ужасался мгновенно народившейся советской бюрократией. «Ужасно грустно: грустно и тяжело мне сейчас вообще; Москва — мертвый сон, канцелярщина и все увеличивающийся «идиотизм» правительственной власти; «они» разводят всюду свою отвратительную мертвечину. Порой негодование душит: негодуешь, разумеется, не на Революцию, ни даже на коммунизм (хотя что «они» сделали с коммунизмом!!). Негодуешь на хамство, мелочность, тупость и жестокую меднолобость руководителей».

При Советах Москва уже утратила свою прежнюю физиономию преимущественно торгово-промышленного и культурного центра, отбросила лихость и бесшабашность революционных лет и приобрела характер центра служебно-административного. «Кончилась романтика, авантюра, опасность, но кончилась и радость жизни», — сокрушалась Лариса. Надо было приспосабливаться к изменившимся условиям.

Новым покровителем и другом Рейснер стал известный журналист Карл Радек — видный партиец, блестящий оратор, язвительный и блестящий журналист, талант которого высоко ценил Ленин. В 1920–1924 годах Радек руководил отделом внешней политики Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и отдела Центральной Европы наркомата внешних дел, где отвечал за экспорт революции. Он часто выступал в центральных газетах; в «Правде», «Известиях», находился на виду.

Впервые Радек и Лариса встретились на III конгрессе Коминтерна и, возможно, признали друг в друге родственные души. Она тотчас приложила все усилия, чтобы Радек влюбился в нее, увлекла его за собой, и их роман стал притчей во языцех. Радек рассказывал, что «в сентябре (1923 г.) Лариса пришла к нему с просьбой помочь ей выехать в Германию… Ларису тянуло туда. Тянуло сражаться в рядах германского пролетариата и приблизить его борьбу к пониманию русских рабочих. Ее предложение меня очень обрадовало… Но в то же время я чувствовал, что ее поездка в Германию — бегство от неразрешенных сомнений».

В это время в Германии возникла очередная революционная ситуация. Радек был послан на помощь немецким товарищам. В прошлом он активно сотрудничал с германской, австрийской и польской социал-демократией. С ними последовательно он то ли расплевался сам, то ли был попросту изгнан за авантюризм и другие, более серьезные прегрешения. Но большевики оценили его способности. Направленный в 1918 году в Германию по поручению Ленина для организации там революции, Радек, хотя и выполнил поручения, оказался в центре серьезных скандалов.

Возможно, и даже скорее всего, он был инициатором попытки членов так называемого «Спартака», германского двойника партии большевиков, устроить переворот, подобный тому, который удался в России. Однако большая часть «спартаковцев», вышедших на митинги и демонстрации, была уничтожена войсками, лояльными правительству. По свидетельству Феликса Дзержинского, пытавшегося координировать действия коммунистов и скрывшегося, когда стало ясно, что восстание потерпит крах, войска очень жестоко подавили восстание.

Быстрый переход