Он молчал.

– Он джазовый трубач. Его привез сюда другой музыкант, который сам пытался лечиться здесь, но неудачно. Смит, Харрис Смит.

– Такого я тоже не знаю.

– Он приехал к вам около двух недель назад, – я назвал день, когда был убит Лоудер. – Пауэрс остался, а Смит уехал.

Это вызвало в его мозгу какие то воспоминания, но он быстро собрался и ничем больше не показал свою реакцию.

– Вы попали не по адресу, мой друг. Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы хотите, чтобы я обыскал весь дом, пока найду того, кто мне нужен? Или хотите, чтобы я известил полицию, что здесь находится нелегальная больница для лечения наркоманов?

– Вы не сделаете этого!

– Сделаю, если вы будете молчать.

– Они меня арестуют, – сказал он жалобным тоном.

– А за что? Я не делаю ничего плохого, я просто помогаю людям избавиться от ужасного недуга. По крайней мере пытаюсь.

– Разумеется, совершенно бескорыстно?

Он вздохнул.

– Если бы они обратились в официальную больницу, то сразу бы попали на учет в полицию. И полиция заперла бы их в камеры и представила возможность бушевать, не давая в самый мучительный период никаких успокаивающих средств. Чего же плохого я делаю?

– Ничего такого, во что я стал бы вмешиваться. Но только при условии, что вы мне поможете.

Он опять вздохнул.

– Они никогда не говорят настоящих фамилий. Наверное боятся, что я смогу их потом шантажировать. Знаете, в некоторых заведениях так делают. Но я – никогда!

– Весьма похвально. Но вы догадываетесь, кого я ищу?

– Думаю, что да, – кивнул он. – Я знаю его под другой фамилией. И другого музыканта, который его привез. Вы говорите, Харрис Смит?.. Я не мог видеть его фамилию пару дней тому назад?

– Да. И фамилия Парка Пауэрса – тоже. Где он?

Он вошел в дом, я последовал за ним.

– Учтите, я не уверен, что это тот самый человек. – Мы вошли в неопрятную гостиную со старомодной мебелью и пузатой печкой, сохранившейся, вероятно, еще со времен Гражданской войны. – Мне приходилось на этой неделе пару раз запирать его в подвальном помещении. Но сейчас ему лучше, я перевел его на второй этаж. И даже двери не запираю. Видите, как много я успел достичь?

Я последовал за ним по скрипучей лестнице, покрытой потертой ковровой дорожкой. Он постучал в одну из дверей. Ответа не последовало.

– Мистер Браун?

По прежнему никакого ответа. Старик нажал на ручку и открыл дверь. Комната без окон была размером с уборную. Кровать, стул и лампа под потолком составляли всю обстановку. Ни шкафа, ни стола. Открытый чемодан на полу заменял и то, и другое.

Худой негр в пижаме лежал на кровати. Его лицо цвета имбиря было измождено. Он крепко сжимал веки, скрюченные пальцы бегали по куртке пижамы, дергали и мяли ткань. Мышцы лица мучительно застыли, как наросты на коре дерева. Он тихо скулил сквозь сжатые зубы. Мне и раньше приходилось видеть людей, проходящих курс лечения от наркотиков и никогда это зрелище не оставляло меня спокойным.

– Пауэрс! – сказал я резко.

Его глаза слегка приоткрылись. Он тупо смотрел в пространство.

– Вы Парк Пауэрс, не так ли?

Он видел, что я нахожусь рядом с ним, но это его нисколько не интересовало. Он полностью замкнулся в другом мире, где не было ничего, кроме страдания.

– Меня прислала к вам Лоретта Смит.

Губы Парка шевельнулись. Спустя некоторое время ему удалось разжать стиснутые зубы. Он сказал:

– Я знал... Это была ошибка... звонить Лоретте...

Итак, это был Пауэрс. Я кивнул старику на дверь. Он озабоченно переводил взгляд то на больного, то на меня. Потом все таки вышел и затворил за собой дверь.