Я повесил трубку. В моем мозгу словно складывалась детская мозаика. Парк Пауэрс оставил свой отель в тот самый день, когда был убит Лоудер. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Пауэрс сказал Лоретте Смит, что в момент убийства Лоудера вместе со Смитом находился совершенно в другом месте. Если Пауэрс проходит курс лечения от наркомании, то вряд ли в это время читает газеты. Этим и объясняется то, что он позвонил Лоретте Смит только через несколько дней. Он ничего не знал о происшествии. В больнице наркоману в первые дни ни до чего нет дела, кроме собственных страданий.

Оставалось выяснить, где же он находится. И тут я вспомнил, что Харрис Смит тоже пытался пройти курс лечения, правда, безуспешно. Если в день убийства они были где то вместе...

Я снял трубку и набрал номер телефона подруги Лоретты, у которой та теперь жила. Мне повезло: Лоретта помнила адрес частной больницы, где ее муж безуспешно пытался избавиться от своего порока. Больница была нелегальной и находилась в Нью Джерси. Она спросила с надеждой в голосе:

– Вы нашли что нибудь? Неужели Смита...

– Думаю, что нет. Пока все указывает на то, что убийство на него свалили. Но это еще придется доказать.

– Если бы вы только сумели это сделать! – проговорила она с чувством. – Мой сын... С ним все хуже и хуже. Я говорила с ним по телефону: тетя сказала, что он почти ничего не ест. Он худеет катастрофически, и местный врач не знает, чем помочь ему. Прошу вас, попытайтесь...

– Я попытаюсь.

Когда я выходил из дома, меня окликнула Оливия Даноу.

– Простите, вы идете в город?

Я кивнул.

– Вас не затруднит захватить меня и моего отца? Люди, которые привезли нас, пробудут здесь еще несколько часов. А отцу надо завтра рано утром быть в конторе. Ему пора возвращаться.

– Буду рад.

Оливия поспешила в дом и скоро вернулась вместе с отцом. Я представился. Киприано одарил меня улыбкой.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал он, грузно усаживаясь на заднее сидение.

Я взял Оливию под руку, чтобы помочь ей сесть в машину. К моему удивлению, она резко отшатнулась. И тотчас же извинилась:

– Я совершенно не переношу, когда люди ко мне прикасаются. Простите, пожалуйста.

Я подождал, пока она усядется рядом с отцом, хлопнул за ней дверь и уселся за руль. Когда мы тронулись, Оливия обратилась ко мне:

– Судя по тому, как вы рано уезжаете, вы решили не вкладывать деньги в ревю.

– Даже если бы и хотел, то не мог бы.

Я объяснил, кто я такой и зачем приехал. Помолчав, она спросила:

– Кто же тогда убил Лоудера, если пианист ни при чем? И почему?

– Если я правильно осведомлен, Лоудер был большим любителем женского пола...

– Это верно, – ответила она. – Он был самого высокого мнения о своей наружности. Это был самый настоящий сатир. И весьма неразборчивый. – Она запнулась и добавила: – Он и мне делал авансы, когда Карл находился в турне. Это лишний раз доказывает его неспособность разбираться в женщинах.

– Но Оливия, – сказал ее отец с мягким упреком. – Зачем ты постоянно себя принижаешь? Ты прекрасно знаешь, что очаровательна...

– Вы не находите, судья, что такой человек был готовым кандидатом в покойники? – спросил я.

– Сладострастие часто связано с насилием. У меня богатый опыт наблюдений в этой области.

– Но с другой стороны, это могло быть гангстерским убийством. Лоудер был связан с преступным миром. Вы слышали об этом?

– Нет, – ответил Киприано. – Я лично никогда с Лоудером не встречался. Но если это гангстерское убийство, то мало шансов, чтобы преступник был пойман.