Грейс вскинула подбородок.

— Сейчас я агрессивна со всеми. Вилла мертва, и я не могу в это поверить. Я больше зла, чем ошеломлена. Я не знаю причины ее смерти. Но я узнаю, я вам обещаю.

Она помолчала и потом, слегка пожав плечами, продолжала:

— Мне кажется, сейчас я часть Виллы. А может, я всегда была на нее больше похожа, чем сама думала. И это, мне кажется, к лучшему.

— Тогда будьте осторожны, чтобы не оказаться на ее месте, — сказала Эбба.

— О, я позабочусь, чтобы никто не столкнул меня в озеро, — сказала Грейс, — если это то, что вы имеете в виду. А где Кейт?

— Она лежит. Я дала ей успокоительное. Питер очень беспокоится за нее. Она слишком чувствительна. А как вы сюда приехали, на такси?

— Меня подвез Польсон.

— О, слушайте, Грейс. Никто из нас не знает этого Польсона. Вы уверены, что ему можно доверять?

— Да.

— Вы говорите так уверенно.

Грейс снова разозлилась.

— Конечно. И я не хочу ничего слушать, что вы скажете о Польсоне. Я пришла за детьми. Я собираюсь погулять с ними.

На этот раз дети спустились не как обычно — оживленными и веселыми. Они были притихшие, молчаливые. Может, кто-то уже велел им одеться, и они были в шотландских шапочках. У Александра, как всегда, она съехала набок, у Георгии — напялена на нечесаные волосы, лезшие в глаза. Георгия спрятала всю свою воинственность и держала Александра за руку.

— Прекрасно. Так вы уже готовы? — весело спросила Грейс.

— Нам папа сказал, что вы с нами погуляет Правда?

— Да. Мы пойдем в Гардед.

Веселость вернулась к Георгии.

— Не говорите Гардед. Говорите Ердид.

— Ага, а вы знаете дорогу?

— Конечно. Мы там сто раз были.

— Один раз, — сказал Александр, — папа говорит, что возьмет нам щенка.

— Да. Вам надо завести его для прогулок.

Множество людей, гуляющих по уютному холмистому парку, растянувшемуся на несколько миль, где были и гостиницы, и рестораны, и часть озера Маларен, гуляли с собаками. Все в темных пальто и шарфах, хотя день был солнечный и искрился, как шампанское.

Настроение детей поднялось, они гуляли и расспрашивали про канарейку, которую Польсон подарил Грейс.

— Вот чего я хотел бы, если уж не собаку.

— Собака лучше. Ты же не можешь взять птичку на прогулку? Она улетит.

Александр хихикнул и захлопал руками, как крыльями. А Георгия продолжала:

— Вы нравитесь Польсону, Грейс?

— Невежливо говорить — Польсон. Ты должна говорить герр Польсон.

Георгия отмахнулась от замечания Александра и настойчиво продолжала:

— Да, Грейс? Он хочет на вас жениться?

— Откуда ты это взяла?

— Мама говорит, что вы ведете себя с мужчинами, о которых ничего не знаете, так же плохо, как Вилла. А папа говорит, что вам надо вернуться в Англию.

— Мне нравится Польсон, — сказал Александр.

— А почему? Ты же его не видел?

— Видел. Я видел, как он вез Грейс в машине и поцеловал ее на прощание. А раньше я думал, что только мама и папа могут целоваться.

— Ну ты старомоден, — сказала Грейс. — Поцелуй это ничего не значит. Когда-нибудь ты сам это поймешь.

— А я видела, как папа и Эбба целовались. Они вот так прижались губами, — сказала Георгия и преувеличенно вытянула губы, — и я думала, что они будут есть друг друга.

Александр, хихикая, воскликнул:

— Не может быть, Георгия.