Она позвала, хотя и знала, что это бесполезно. Поднялась наверх. Кровать была не застелена, а два огромных чемодана исчезли. Это был пустой дом, и ее бросило в дрожь.

У нее не было даже клочка бумаги и ручки, чтобы оставить записку, на случай если он вдруг вернется, и она, сняв с шеи зеленый шарф, оставила его на столе. Не пройдет и нескольких дней после того, как станет известно, что в доме никто не живет, как в окнах будут снова выбиты все стекла и из него утащут все, что только можно взять. Тем не менее она закрыла дверь на замок.

На краю вырубки она оглянулась и почти воочию увидела, как окна зияют пустыми глазницами и ветер свистит в их проемах. Она подумала, что через месяц — максимум через два он будет выглядеть так же, как до прихода сюда Адама. Там ничего не останется. Ничего, что напоминало бы о его пребывании здесь.

Весь остаток дня она провела в поисках. Ездила по тем местам, где они бывали вместе. Джаз-клуб. Он был закрыт, но женщина, живущая по соседству, подсказала, где можно найти владельцев клуба, которые дали ей адрес Никки. Он жил в одном из самых старых предместий Бирмингема, некоторые дома в котором были ровесниками века. Большинство из них нуждались в покраске. Дом под номером шесть был трехэтажным зданием. У входа, сбоку, висело пять дощечек со звонками и именами напротив них: Джэксон, Тэйлор, Саттини, Фэллон и Фрис.

Она нажала на кнопку с фамилией Саттини, так как это была единственная с инициалом «Н». Дверь открыл сам Никки. В руке у него была книга, с пальцем внутри, на нужной странице.

— Извините, что беспокою вас, — начала она. — Вы не знаете, куда уехал Адам?

Он медленно покачал головой:

— Нет, мэм, й-а не знаю, куда.

— Он ничего вам не говорил? Не оставил адреса?

— Он мне ничего не сказал.

Ей оставалось только гадать, говорит ли он правду или Адам просил его отвечать именно так, если она придет сюда с расспросами, но его темные глаза спокойно выдержали ее взгляд.

— Если вы услышите что-либо о нем, — попросила она, — дайте мне знать, пожалуйста.

— Обязательно.

Она оставила ему свой адрес.

— Не забудете? Это очень важно.

— Не забуду.

Больше, казалось, говорить было не о чем, однако ей было трудно уйти. Она чувствовала, что им вдвоем есть что вспомнить.

— Вы видели его после того, как мы в последний раз приходили в клуб?

— Нет.

— Благодарю вас. — Ей ничего не оставалось, как повернуться и уйти, и вдруг он проговорил ей вслед:

— Это не мое дело, й-а думаю, но почему вы пытаетесь его найти?

Она прикусила губу.

— Мне хотелось сказать ему «до свидания», вот и все.

Его лицо оставалось бесстрастным. Он произнес мягким размеренным голосом:

— Если й-а встречу его снова, й-а передам ему ваше «до свидания».

В этот день она побывала и в других местах. Еще раз съездила на стройплощадку, где десятник сказал ей, что Роско в пятницу попросил свои бумаги и ушел, не объяснив причины своего увольнения и не оставив своего адреса. Вот так-то.

Никто не смог ей помочь в этот день. Никто ничего не знал, и в конце концов она вернулась домой ни с чем.

Эми смотрела на нее выжидающе, и Либби неожиданно сообщила ей:

— Ходила попрощаться с Адамом, но напрасно старалась: он уехал.

— Куда?

— Не знаю. Никто не знает.

— Это, — произнесла Эми твердо, — самая хорошая новость после окончания войны.