Пока дядя Грэй был болен, ей необходимо было быть рядом, ухаживать за ним. Адам поймет это. Она надеялась, что он позвонит, и была несколько удивлена, не дождавшись от него звонка. Все остальные звонили беспрестанно.

Голос Дженни был таким сочувствующим и встревоженным, словно Грэм Мэйсон внезапно умер.

— Либби, это правда, что у твоего дяди сердечный приступ? Как ужасно! Как он себя чувствует?

— Сидит, диктует письма, — ответила Либби.

Дженни продолжала говорить, как она огорчена, причем в каждом ее слове слышался укор.

Мэйсон быстро поправлялся, но теперь Либби знала, что в его высоком сильном теле помещается «предатель». Он казался таким мощным, таким колоссом, но у него было уязвимое место, которое могло низвести его на нет. «Беспокойство — это убийца», — сказал доктор Элмс, и это означало только одно: она должна прекратить встречаться с Адамом. Она столь многим была обязана дяде и сейчас должна была поступиться этим ради него.

До конца недели она ухаживала за ним так же заботливо, как он за ней на протяжении всего ее детства. Она ни разу не вышла из дому, и в конце концов он сам начал упрашивать ее пойти прогуляться.

— Я же не инвалид, ты же знаешь. Это просто неприятная штука, с которой я научился уживаться еще много лет тому назад. Заверяю тебя, я проживу до ста лет.

— Нисколько не сомневаюсь. Я лично прослежу за этим.

Глава 6

В понедельник Грэм Мэйсон вновь приступил к работе, и Либби отправилась на поиски Адама. Она знала, что скажет ему, и была не настолько уверена в себе, чтобы решиться пойти в Сторожку лесника. Там, именно там и может состояться решительный разговор. Он может прикоснуться к ней, заключить ее в свои объятия, и, стоит ему только сделать это, она погибла.

Ей было известно время обеденного перерыва на стройплощадке, а также то, что большинство строителей обедают в столовой напротив. Там она и дождется Адама. Тогда она и скажет ему все, стоя на улице или сидя в машине.

Она приехала раньше, припарковалась в таком месте, откуда можно было наблюдать за стройплощадкой, не привлекая к себе внимания. Она видела рабочих, проходивших мимо по двое-трое, но Адама среди них не было. Наконец вышла из машины. На стройплощадке оставалось еще несколько человек. Некоторые, видимо, питались сандвичами, игнорируя столовую, а у других, возможно, перерыв был в другое время. Она обратилась к одному из них:

— Не скажете, Адам Роско здесь?

— Нет, — ответил тот. — Он ушел.

— Ушел? Куда?

— Почем я знаю, мисс. Но он больше здесь не работает.

Она могла бы обратиться к десятнику. Может, он знает. У Адама должны были быть здесь друзья. Возможно, он сказал им. На мгновение ее охватила паника, комок подступил к горлу. Она поблагодарила рабочего и вернулась к машине.

Ей придется идти в Сторожку.

Либби торопилась всю дорогу. Ей часто приходилось так делать, но тогда она стремилась добраться туда как можно скорее: повесить на стену картину или привести в порядок цветы. Для нее это было равносильно игре в кукольный домик, как сказал об этом Адам. По-видимому, он был прав. Но сейчас она спешила туда потому, что страшилась того, что ей предстояло сделать.

Дверь была закрыта. Ну так это в порядке вещей, разве не так? Его могло и не быть дома — на работе или на прогулке. Трудно было ожидать, что в такой день он будет сидеть за закрытыми дверями. У нее был ключ. Она принесла его, чтобы вернуть. Она вставила его в скважину и повернула. Не успела она отворить дверь и войти внутрь, как ей все сразу стало понятно. В доме было холодно, хотя на улице светило жаркое солнце. Мебель была на месте, занавески — на окнах, но Адам здесь уже не жил.