— У каждого могут быть враги, не так ли?

— Ян, если тебе не трудно, подай мне мой портфель. — Тот принес портфель, и Мэйсон вытащил из него пачку документов. — Некоторые люди, к которым обращался наш агент, рассказывали о Роско. Вот, посмотри эти записи.

Она взяла одну бумагу наугад.

Агент провел скрупулезную работу. Было не так просто проследить за человеком без постоянного места жительства, который следует одному ему известной дорогой, без явной цели. Но агент дотошно, подобно собаке, исследовал каждый отрезок этого пути, не упустив ни малейшей детали.

Она мельком проглядела страницу и сделала вывод:

— Все почти слово в слово повторяет обвинения Эми. — И, видимо, дяди Грэя. Несколько неприятных фактов, а в общем создавалось впечатление о человеке, который становился возмутителем спокойствия, где бы он ни появлялся. — Это все свидетельствовали люди, — запротестовала она, — которым он не нравился. Как тебе известно, такие люди есть, их предостаточно.

Мэйсон об этом предупреждал, но он и не искал положительных характеристик. Вдруг он произнес, повысив голос:

— Либби, с нас довольно этих глупостей. Я не дам тебе разрешения на брак с ним. Пойду даже дальше, в случае, если ты не порвешь с ним, я полностью порываю с тобой. — Она не могла поверить своим ушам, и не только она, но и Ян. — Ты хочешь этого мужчину, потому что знаешь, что он не для тебя. Хорошо, я не могу помешать тебе его иметь, но говорю тебе, что ты не получишь для него ни единого моего пенни. Клянусь тебе, это так. Давай, выходи за него. Но предупреди его о том, что он получит. Только тебя, моя дорогая, и ничего больше.

— Не думаю, что для Адама так уж важны деньги, — возразила Либби, и дядя ответил язвительной улыбкой:

— Ты так думаешь? Тогда он единственный на свете человек, которому не нужны деньги. — Ян не вмешивался. Это могло сработать. По-видимому, это единственный выход. — И если ты уйдешь с ним, — продолжал Грэм Мэйсон, — можешь не возвращаться. Выбирай — Адам Роско или я. И все твои друзья. Все, что ты знала и что было тебе дорого все эти годы. Стоит ли он всего этого?

Яну показалось, что она постарела прямо на глазах. Щеки впали, мягкая приятная кожа лица стала похожей на пергамент, а губы сжаты так, что побелели.

Они стояли лицом друг к другу, Либби и Грэм Мэйсон. Затем Мэйсон вдруг застонал, лицо его передернулось от боли, и на нем застыла гримаса, наподобие улыбки.

— Дядя! — вскрикнула Либби, и он выдохнул:

— Мой карман… в моем кармане…

Либби была рядом с ним, дрожащими пальцами достала из кармана его пиджака коробочку с пилюлями и высыпала несколько штук на ладонь.

— Ян, сколько? Сколько надо ему дать? — Она резким движением сдвинула крышку коробочки, но Ян взял ее и прочитал:

— Две таблетки. Ну-ка, дай мне. — Он взял таблетки и налил воды в стакан из-под виски. Было нелегко засунуть их в рот, так как зубы Мэйсона были крепко стиснуты. Яну пришлось силой раздвинуть их, чтобы просунуть таблетки в рот, и вода стекала у него по рукам.

Либби бросилась к телефону, лихорадочно набрала номер доктора Элмса. И была так благодарна, услышав его голос на противоположном конце, что с трудом вымолвила:

— Это Либби. Пожалуйста, приезжайте, мой дядя…

Ему сразу все стало ясно, он спросил, дала ли она таблетки. Она ответила, что дала.

— Выезжаю, скоро буду у вас.

Мэйсон полулежал в кресле с закрытыми глазами и тяжело дышал. Либби вернулась и опустилась около него на колени.