Изменить размер шрифта - +
Что ж, для безумца  нет  ничего  лучше,  нежели

безумный мир. Любому, кто обвинит тебя в сумасшествии, можно ответить:

"Сам такой". Тем более, никто не посмеет  заявить,  что  ты  живешь  в

мире, который сотворило твое воспаленное  воображение,  ибо  никто  не

удостоился иной участи. Такова, мой мальчик, логика нашего  противника

- логика умалишенного.

   На  последних  словах  волшебник  начал  видоизменяться.  Его  тело

значительно  вытянулось  в  длину.  По  прошествии  нескольких  секунд

Джон-Том обнаружил, что беседует с огромной мохнатой желтой гусеницей.

Стена кабинета, к которой  прислонился  юноша,  превратилась  в  нечто

эфемерное, а кабинет как таковой - в громадный прозрачный шар,  внутри

которого располагались диковинные предметы непонятного происхождения и

неведомого назначения. Джон-Том взирал на  все  это  безобразие  двумя

парами фасеточных глаз. Он чувствовал себя как-то  неловко;  все  тело

ниже талии жутко чесалось. Вспомнив про свои многочисленные  ноги,  он

принялся терзать ими  бурый  с  красноватым  отливом  мех,  в  котором

гнездились паразиты. В углу шара парил крошечный голубой мотылек.

   -  Странно,  -  пропищал  мотылек,  -  хозяин,  вы  теперь   больше

Джон-Тома. Наверно, тут ты чем старше, тем крупнее.  Видите,  какой  я

маленький?

   - Скорее уж чем умнее, - буркнул чародей. -  Как  бы  то  ни  было,

ощущение не из приятных. Что скажешь, Сорбл?

   - Мне нравится. Кажется, я уже бывал мотыльком.

   - А мне нет, - пробормотал Джон-Том. - Надеюсь, это скоро кончится.

   Желудок юноши так и норовил выплеснуть наружу все свое  содержимое.

Отсутствие костяка напугало Джон-Тома настолько, что он боялся сделать

хотя  бы  шаг,  понимая,  впрочем,  что  ничего  страшного,  по   всей

видимости, не произойдет. Он  твердо  вознамерился  не  потворствовать

желудку - не только  из-за  того,  чтобы  не  уронить  себя  в  глазах

Клотагорба, но и потому, что вовсе не стремился узнать,  чем  питаются

бурые с красноватым отливом гусеницы; так что просто сидел и  чесался.

Миновало около пяти минут. Затем еще столько же. Кожа Джон-Тома зудела

не от паразитов, а от нарастающего нервного напряжения.

   - Что будем делать?

   - Ждать, - откликнулся Клотагорб, пошевелив усиками. - Иного нам не

остается.

   - Сдается  мне,  ожидание  затягивается,  -  заметил  обеспокоенный

Джон-Том.

   - Естественно. Я же говорил, что с  каждой  новой  пертурбацией  их

длительность будет возрастать.

   - И пускай себе возрастает,  но  мне  надоело  изображать  из  себя

гусеницу! - Джон-Том попробовал переменить  положение,  однако  достиг

лишь относительного успеха.
Быстрый переход