Что ж, для безумца нет ничего лучше, нежели
безумный мир. Любому, кто обвинит тебя в сумасшествии, можно ответить:
"Сам такой". Тем более, никто не посмеет заявить, что ты живешь в
мире, который сотворило твое воспаленное воображение, ибо никто не
удостоился иной участи. Такова, мой мальчик, логика нашего противника
- логика умалишенного.
На последних словах волшебник начал видоизменяться. Его тело
значительно вытянулось в длину. По прошествии нескольких секунд
Джон-Том обнаружил, что беседует с огромной мохнатой желтой гусеницей.
Стена кабинета, к которой прислонился юноша, превратилась в нечто
эфемерное, а кабинет как таковой - в громадный прозрачный шар, внутри
которого располагались диковинные предметы непонятного происхождения и
неведомого назначения. Джон-Том взирал на все это безобразие двумя
парами фасеточных глаз. Он чувствовал себя как-то неловко; все тело
ниже талии жутко чесалось. Вспомнив про свои многочисленные ноги, он
принялся терзать ими бурый с красноватым отливом мех, в котором
гнездились паразиты. В углу шара парил крошечный голубой мотылек.
- Странно, - пропищал мотылек, - хозяин, вы теперь больше
Джон-Тома. Наверно, тут ты чем старше, тем крупнее. Видите, какой я
маленький?
- Скорее уж чем умнее, - буркнул чародей. - Как бы то ни было,
ощущение не из приятных. Что скажешь, Сорбл?
- Мне нравится. Кажется, я уже бывал мотыльком.
- А мне нет, - пробормотал Джон-Том. - Надеюсь, это скоро кончится.
Желудок юноши так и норовил выплеснуть наружу все свое содержимое.
Отсутствие костяка напугало Джон-Тома настолько, что он боялся сделать
хотя бы шаг, понимая, впрочем, что ничего страшного, по всей
видимости, не произойдет. Он твердо вознамерился не потворствовать
желудку - не только из-за того, чтобы не уронить себя в глазах
Клотагорба, но и потому, что вовсе не стремился узнать, чем питаются
бурые с красноватым отливом гусеницы; так что просто сидел и чесался.
Миновало около пяти минут. Затем еще столько же. Кожа Джон-Тома зудела
не от паразитов, а от нарастающего нервного напряжения.
- Что будем делать?
- Ждать, - откликнулся Клотагорб, пошевелив усиками. - Иного нам не
остается.
- Сдается мне, ожидание затягивается, - заметил обеспокоенный
Джон-Том.
- Естественно. Я же говорил, что с каждой новой пертурбацией их
длительность будет возрастать.
- И пускай себе возрастает, но мне надоело изображать из себя
гусеницу! - Джон-Том попробовал переменить положение, однако достиг
лишь относительного успеха. |