– А на моих званых обедах у нас всегда креветки, – громко заявила Селия, не обращаясь ни к кому конкретно.

Ричард шел следом за Сэм, неся поднос с горячим пирогом, начиненным мясом, грибами и овощами.

– А я такой не ем, – услышала Сэм слова Селии.

– У тебя будут прыщики, если ты не ешь таких пирогов, – сказал Ричард.

Селия в нарядном розовом платьице тут же капризно надулась.

– Моя мама говорит, что я буду очень красивой. Я собираюсь стать фотомоделью.

– А кино будет? У нас кино будет? – спросил чей‑то взволнованный голос, Сэм не поняла чей.

Она взглянула на Ники, сидевшего во главе стола в оранжевой бумажной короне. Он вцепился пальцами в наполовину съеденный гамбургер, с обеих сторон которого медленно стекал соус. Лицо Ники и его новый джемпер были сплошь в потеках этой дряни, как на картине Джексона Поллока[6].

– А какой фильм? Какой фильм?

Она посмотрела на часы. Начало пятого.

Шум детских голосов. Кто‑то из ребят оглушительно дунул в пластмассовый горн. Кто‑то просвистел так пронзительно, что заколыхались полоски цветной бумаги. Маленькая девочка взволнованно вбежала в комнату, уселась и принялась что‑то шептать своей подружке, которая после этого бросилась вон из комнаты. Сэм увидела, что мужчина с «Панчем и Джуди» стоит в дверном проеме, и кивнула ему.

– Ну хорошо, все! Пришло время для «Панча и Джуди»!

Раздался возбужденный визг и несколько тяжелых вздохов.

– Давайте‑ка все пойдем в соседнюю комнату, пожалуйста.

Она загнала это шумное стадо в гостиную и попыталась рассадить его на полу, перед ширмой, украшенной гирляндами из сладостей. Сцена с занавесом чуточку пошатывалась, и Сэм видела, как кукольник беспрестанно снует там, разбирая свое хозяйство. Она с опаской понаблюдала немного за ним – увиденное прошлой ночью вновь эхом отдалось в голове, когда прислушалась к его бормотанию.

Хэлен пробиралась среди ребятишек, раздавая лакомства.

– А там внутри сидит настоящий мужчина.

– Нет, никто там не сидит.

– А откуда ты знаешь?

– А я видел.

– А как же ты мог увидеть? Ты не такой уж высокий.

– А вот и высокий!

– А вот и нет!

Одна маленькая девочка, закрыв руками глаза, сидела отчужденно, немного в стороне от остальных.

Сэм вышла из кухни. Ее свекровь по‑прежнему пялилась в зеркальце своей пудреницы, накладывая на физиономию очередной слой макияжа, тоненькая струйка дыма поднималась из кучи окурков со следами губной помады, лежавших около нее на подносе.

– Джоан, – сказала Сэм, – там вот‑вот начнется представление с «Панчем и Джуди». Вы не хотите посмотреть?

– С «Панчем и Джуди», дорогая? – Джоан нахмурилась. – Нет, я предпочитаю остаться здесь. Моя губная помада немножко смазалась.

– Да нет, она смотрится очень хорошо. Уверена, что Ники вы понравитесь, если заглянете туда.

Свекровь снова принялась рыться в сумочке, как собака, выскребающая из земли кость.

Из гостиной донеслись взрывы смеха.

– Я загляну к вам через минуту.

Сэм прошла по коридору и остановилась в дверях гостиной. Взгляд наткнулся на часы в стиле 20‑х годов на каминной доске. Уже почти четверть пятого.

16.15 – эти цифры напоминали ей о чем‑то.

– Уби‑уби, джуби‑джуби! Ну и кто же тут гадкий мальчик?

– О нет, не я! – пронзительно запротестовал Панч, его остроконечная шапочка и крючковатый нос появились над краем крошечной сцены.

– Уби‑уби, джуби‑джуби! Гадкий, гадкий, гадкий!

Эти слова вызвали в ней волну тревоги.