– О нет, нет, не я!

– Нет, это ты! – пронзительно завизжала миссис Панч, разодетая в пышное платье, пританцовывая и подпрыгивая.

– О нет, не я!

– Нет, это ты!

– Ну скажите, ребята, я ведь не гадкий, ведь нет же?

– Нет, гадкий!

Сэм смотрела на море детских лиц: некоторые ухмылялись, у кого‑то изо рта торчали палочки с леденцами. Девочки в праздничных платьицах, мальчики в нарядных, но перепачканных рубашках и коротких брючках, тоже успевших помяться в бурных играх. Какими людьми они станут, когда вырастут? Уже сейчас можно отличить кротких и напористых, хулиганов и мыслителей. Господи, ведь им всем предстоит пройти долгий путь, прежде чем… прежде чем что? Прежде чем они смогут понимать? Посмотрите на меня… я вот взрослая… мне тридцать два… а я совсем не понимаю… Быть может, жизнь вообще нельзя понять? Может, в ней есть что‑то другое. Мы все так заняты, заглядываем не в те шкафы и упускаем суть дела. Эти детишки тоже в один прекрасный день превратятся в старых неудачников и по‑прежнему будут открывать и закрывать не те шкафы? Рыться в сумочке в поисках… сигарет? А может… ключа к жизни? Как мать Ричарда на кухне? Нет, не надо больше. Мы вступаем в эпоху Водолея. И все имеет СМЫСЛ. Новое ПОНИМАНИЕ!

– Эй, ребятишки, помогите‑ка мне. Если вы считаете, что я не гадкий, то кричите вместе со мной, хорошо? О НЕТ, НЕ Я!

– О нет, не ты! – раздался нестройный хор голосов, неуверенных, слегка смущенных.

– Не слушайте вы его! – завизжала миссис Панч. – Скажите: «ДА, ЭТО ТЫ!»

Сэм пристально посмотрела на счастливое лицо Ники. Он отличный паренек, подумала она, такой внимательный, даже сейчас видно, что из него вырастет заботливый человек.

– О ДА, ЭТО ТЫ!

Она машинально отметила про себя, что в конце комнаты открылась дверь.

– А вы можете погромче?

– О ДА, ЭТО ТЫ!

Что‑то явно было не так. Почему ей так страшно?

– Ну давайте же громче!

– О ДА, ЭТО ТЫ!

Сначала она через всю комнату увидела жуткую улыбку на его лице, улыбку демона, а не маленького ребенка. Спустя мгновение демоническое лицо исчезло, и в дверях стоял просто смеющийся мальчик, жадный маленький мальчик, добившийся своего на мгновение, очень счастливый, пока ему снова все не надоест. Он смеялся, смеялся, а у нее тем временем кровь стыла в жилах.

– Эдгар, – окликнула она строгим и торжественным тоном. – Эдгар! – повторила она, стараясь перекричать хор голосов, поддерживающих миссис Панч. – Эдгар! – закричала она снова, теперь уже продираясь сквозь шум, поднятый сторонниками мистера Панча. – Положи это! Бога ради, положи!

Нет, оно не может быть заряженным. Это невозможно. Ричард осторожен. Он не настолько глуп.

– Эдгар!

Мальчик стоял у двери, пошатываясь под тяжестью дробовика, словно пьяный маленький стрелок.

Этот палец. Сгибающийся и разгибающийся в ночной темноте.

4.15.

Часы. В спальне. Когда она проснулась.

4.15.

И часы на каминной доске.

4.15.

Палец на спусковом крючке. Уби‑уби, джуби‑джуби.

– Эдгар!

Она сделала шаг вперед. Ружье резко качнулось над головами детей, нацелилось на нее, затем на потолок, а потом снова на детей.

– Я хочу застрелить голубей сейчас. – Она слышала его слова отчетливо, через всю комнату, сквозь весь этот гам, настолько отчетливо, будто он стоял рядом.

Дуло направилось вверх, в ее сторону.

– Эдгар, осторожнее! Опусти его!

Целится прямо в нее.

– О нет, не я!

– О да, это ты!

– Эдгар, опусти его!

Она заставила себя посмотреть прямо в эти оба ствола, наставленные на нее.