Изменить размер шрифта - +
 – Там, где никому не придет в голову, что твое имя – уменьшительное от Нанджина, что значит Женский Дух Всех Вещей, так назвала тебя мать-аборигенка, которая зачахла и умерла, когда ее оторвали от родной земли и перевезли в город. Но тебе незачем так страдать. Есть много мест на земле, где люди будут считать тебя красивой, экзотичной, особенной – где никто никогда не слышал, чтобы мужчины говорили, что всех черномазых нужно держать за проволокой, что эти скво под любого лягут, а старина Бен – тот по молодости, по глупости сунул свой фитиль в банку дегтя да так прилип, что не оторвать…»

Джина знала, что Бен любит ее. Но он был не в состоянии защитить ее от всего этого, не мог прожить за нее жизнь.

– Я схожу в селение, – спокойно сказала она, – просто поздороваться, может, остался еще кто-нибудь, кто помнит маму.

– Да, но… – Бен явно не знал, что ответить. Впрочем, он всегда шел на поводу у других. – Сразу мы уехать не сможем, мне еще нужно просмотреть счета. Тебе действительно нужно чем-то себя занять, пока я работаю.

– А я-то думал, что об этом позабочусь я! Они и не заметили, как к ним подошел Джон.

Судя по его наряду – джинсовой рубашке, такой же голубой, как его глаза, рваным кожаным штанам и ковбойским сапогам – он был готов к последнему перегону.

– Я подумал, Джина, что тебе захочется съездить к пастухам, раз Бен занят, – сказал он, сверкая от радости глазами. – Нам с отцом придется провести ночь у водопоя, а тебя кто-нибудь отвезет домой. Ехать совсем не далеко.

– Съездить к пастухам? – Джина почувствовала, как у нее запылали щеки. – Вот здорово!

– Съездить к пастухам? Ни в коем случае!

Они видели, что Филипп выехал на своем огромном белом жеребце из конюшни и быстро приближается к ним, однако не ожидали, что он с такой яростью осадит коня и вступит в разговор.

– Джина этого не хочет! Разве можно тащить юную леди в буш, в компанию к таким хулиганам, как Дасти и прочая компания! – взревел он.

«Филипп не желает подпускать меня к своему сыну», – мгновенно поняла Джина. Джон смутился.

– Извини, Джина, я-то думал, тебе будет весело…

– Мне действительно будет весело, и я хочу поехать, – твердо ответила она. – А хулиганов я не боюсь, я их знаю с детства, и Дасти, и всех остальных.

Джон снова повеселел.

– Тогда все в порядке! Пойду выберу тебе лошадь…

– Не торопись, Джонно. – Голос у Филиппа был жесткий, как гранит, а взгляд и того жестче. – Извини, милая, только не сегодня. У нас много дел, и к водопою мы доберемся лишь к ночи. И потом, стадо нервничает, когда рядом женщина – что уж говорить о мужчинах!

Джон не верил своим ушам.

– Отец, о чем ты?

– Извини, Джонно, это последнее слово. – Он широко улыбнулся Джине. – Я уверен, наша юная леди и здесь найдет, чем заняться. Почему бы тебе не прогуляться в селение, к черномазым? – «Где тебе самое место!» – явно хотел сказать он. – Покажи им танцы, которым ты выучилась в городе.

– Мне незачем учить сельчан танцевать, – с достоинством ответила девушка. – Они умели это делать уже несколько миллионов лет назад.

– Ну тогда ты у них поучись основным движениям.

Джина сжала губы.

– Мистер Кёниг, я учусь танцевать с восьмилетнего возраста.

– Помню-помню, – рассмеялся Филипп. – Я как-то был на твоем концерте, кажется, в школе. Или в лагере черномазых?

Господи, что он делает, зачем все время упоминает о «черномазых»? – с ужасом подумал Джон.

Быстрый переход