— Вотъ его-то вы сейчасъ послѣ вашего завтрака дома и не застанете. Черезъ часъ онъ звонить начнетъ и самъ будетъ въ церкви. Вѣдь сегодня большая служба въ церкви, Крещенская вечерня съ водоосвящениемъ. Часа въ три раньше не кончится.

— Что вы! А я этого и не сообразилъ.

— То-есть, я думаю, лучше такъ сказать, что не знали. Гдѣ-жъ вамъ церковныя-то службы знать, проживая за границею… Да и вообще въ вашемъ кругу…

— Да, да. Дѣйствительно, не зналъ, — сознался Сухумовъ, улыбнувшись. — Но я все-таки хотѣлъ ѣхать къ нему пораньше, передъ его обѣдомъ.

— Какой-же сегодня обѣдъ у священника? До воды не вкушаютъ, то-есть ѣдятъ только послѣ водоосвящения, да и то что-нибудь сухое, сидятъ на сухоѣдении, а послѣ воды — это ужъ ужинъ. Вотъ и я по случаю Крещенскаго сочельника къ вамъ приѣхалъ. Дѣлать вамъ медицинский визитъ не предвидѣлось, — говорилъ докторъ. — Вы, слава Богу, теперь относительно здоровы. Приѣхалъ завтракать.

— Но почему-же именно по случаю Крещенскаго сочельника? — недоумѣвалъ Сухумовъ.

— Да, вы батенька, совсѣмъ не русский человѣкъ! Неужели не догадываетесь? Жена моя баба простая, живетъ по древнему благочестию и у меня сегодня дома никакой стряпни не будетъ до воды. Часу въ четвертомъ она сваритъ какую-нибудь похлебку въ видѣ жиденькой кашицы съ грибами, но ужъ ни рыбы, ни елея — ни-ни. Вотъ я и заѣхалъ къ вамъ попитаться за завтракомъ культурной пищей. Поняли теперь?

— Понялъ, понялъ. И душевно радъ, что мы позавтракаемъ съ вами, — отвѣчалъ Сухумовъ. — Мнѣ, докторъ, обо многомъ надо съ вами переговорить. Я тутъ такъ опростоволосился, что просто бѣда.

Онъ горько улыбнулся и махнулъ рукой.

— Поговоримъ, поговоримъ, — отвѣчалъ докторъ, — Вы знаете, мнѣ даже было и не по дорогѣ къ вамъ. Я былъ у другого больного… Отъ него ко мнѣ домой ближе, но я свернулъ къ вамъ и прямо изъ-за культурной пищи, чтобы потѣшить свой мамонъ. А голоденъ, какъ нильский крокодилъ.

Докторъ потеръ руки и проглотилъ свою накопившуюся слюну.

— Сейчасъ сядемъ за столъ. Сейчасъ подадутъ… У меня, кстати, сегодня, кажется, отварной поросенокъ съ теплымъ хрѣномъ, — сказалъ Сухумовъ, позвонилъ камердинера и велѣлъ подавать, если завтракъ готовъ.

Завтракъ подали. Сухумовъ и докторъ перешли въ столовую.

— А къ отцу Рафаилу сегодня вамъ совсѣмъ не слѣдуетъ ѣздить. Вы его все равно до ужина дома не застанете, — продолжалъ докторъ, садясь за столъ. — Онъ послѣ вечерни со святой водой будетъ ходить по прихожанамъ — таковъ здѣсь обычай — и къ вамъ къ первому явится пропѣть: «Во иорданѣ крещающеся»…

— Да что вы! — удивился Сухумовъ.

— Совсѣмъ вы не русский человѣкъ, если этого не знаете. Крещенский сочельникъ — буаръ и манже русскаго деревенскаго духовенства. Да и въ Петербургѣ еще есть священники, которые ходятъ по прихожанамъ со святой водой и собираютъ доходы.

И Сухумовъ дѣйствительно не зналъ этого обычая,

— Хорошо, что сказали, — проговорилъ онъ. — Стало-быть, мнѣ надо къ себѣ ждать отца Рафаила. Ну, вотъ я съ нимъ здѣсь и объяснюсь. Но мнѣ все-таки придется поѣхать къ нему для Раисы Петровны. Надо и съ ней переговорить.

— Охъ, что-то ужъ очень много вы стали говорить о Раисѣ Петровнѣ! — подмигнулъ докторъ. — Книги у васъ для Раисы Петровны, журналы вы выписываете для Раисы Петровны, къ учителю ходите — для Раисы Петровны.

Сухумовъ совсѣмъ покраснѣлъ и отвѣчалъ, прямо глядя доктору въ глаза:

— Не скрою отъ васъ, что она мнѣ очень нравится.