Дверь отворилась; вошел дон Сорильо.

– - А, Сорильо, Сорильо! -- закричал старый гранд, вздрогнув от нечаянного соображения.-- Ты знаешь Фиорелло, Сорильо?

Молодой гранд побледнел.

– - Что за странный вопрос? -- сказал он, стараясь преодолеть свое смущение.

– - Ты знаешь его, Сорильо! ты его знаешь! Что ты сделал ему?

– - Я не понимаю вас, дедушка.

– - Ты лжешь, Сорильо! Ты хочешь обмануть меня! Ложь -- орудие низких рабов. Стыдно лгать потомку Варрадосов! Ты знаешь Фиорелло. Что ты ему сделал? За что он хочет мстить тебе, за что он хочет отнять у меня наследника моего имени?

– - Но он не знает меня, дедушка.

– - Не знает! Смотри, Сорильо, смотри! -- перебил старик, показывая внуку кинжал.-- Он знает того, кому хотел напомнить о себе этим кинжалом! Он был в гербе нашем вестником мести, Сорильо!

– - Мне изменили! -- прошептал про себя молодой гранд.

– - Признайся же, Сорильо, признайся! Ты знал Фиорелло? Ты обидел его?

– - Дедушка,-- отвечал внук,-- я не знаю Фиорелло, но я точно нанес ему обиду, за которую он вправе искать моей смерти…

Морщинистое лицо старого гранда сделалось ужасно. Он едва не упал; слуга подскочил и подвинул ему кресло.

– - Что ж ты думаешь делать? -- спросил старик слабым голосом.

– - Драться! -- отвечал молодой гранд решительно. Старый гранд вскочил.

– - Драться! -- воскликнул он.-- Потомок Варрадосов будет драться с плебеем! И плебей убьет его, как равного себе; плебей прервет род Варрадосов; плебей одним ударом кинжала кончит древнейшую в мире фамилию! Нет, скорей он кончит жизнь в тюрьме, на плахе! Я увижусь с министром… я поеду к королю…

– - Где честь Варрадосов? Где любовь к правде, которою они знамениты? -- возразил молодой гранд, устремив на деда укорительный взгляд.

– - Ты прав, Сорильо, я забылся… Он невинен… Но что же делать? Он убьет тебя, Сорильо; он подстережет и убьет тебя!

– - Нельзя ли помириться с ним, vuestra granclezza; дайте ему денег,-- почтительно заметил, слуга.

– - В самом деле! -- воскликнул старый гранд с радостью.-- Если ты обидел его, Сорильо, заплати ему, заплати, сколько он хочет!

– - Дедушка,-- отвечал Сорильо,-- обида не такого рода, чтоб ее можно было загладить золотом; он не такой человек, чтоб согласился за золото носить вечное пятно на своей чести.

– - Ты оскорбил честь его, Сорильо,-- печально сказал старик,-- я от тебя не ждал такого поступка. Он вправе убить тебя, и он, верно, не пропустит случая… Тебе нельзя показаться на улице. Каждая минута твоего отсутствия будет для меня пыткою. Что же нам делать? Говори, чем можно загладить вину твою?

– - Я погубил сестру его, дедушка…

– - Ты обольстил невинную девушку! Сорильо, Сорильо! Поступок твой недостоин честного человека!

– - Простите, я люблю ее. Я должен жениться на ней, чтоб загладить свое преступление, смирить справедливый гнев брата…

Старый гранд с бешенством топнул ногою.

– - Жениться! Понимаешь ли ты, негодяй, что значит жениться наследнику имени Варрадосов! Этот великий шаг предки твои совершали торжественно, с разрешения королей, которые сами присутствовали на их брачных пиршествах. Он прибавлял новый блеск к венцу их; он был эпохой; об нем говорили во всей стране. Пятьдесят лет прошло, но я еще и теперь с гордостью припоминаю день моей свадьбы… Весь город толпился у нашего дома; сама королева убирала к венцу невесту мою, первейшие лица в государстве провожали нас к брачному алтарю; сам король держал венец над головою будущей супруги гранда Нуньеза де Варрадоса! И когда мы вышли из храма, меня, как какого-нибудь императора, народ приветствовал радостными криками и поздравлял и громко желал счастья и долгоденствия нашему роду! А ты с своей безродной невестой, ты должен закоулками города пробраться во храм, чтоб не встретить человеческого образа, ты должен спрятать лицо свое от народа, чтоб не возбудить его презрительных взглядов и толков оскорбительного недоумения! О Сорильо, Сорильо! И ты -- единственная отрасль нашего дома! И на тебе лежит святая обязанность поддержать знаменитый род Варрадосов!

Старый гранд, обессиленный своей энергической выходкой, в изнеможении упал в кресло и зарыдал.