– - Тише… Прощайте, дедушка! Не проклинайте, о, не проклинайте меня!

Сорильо быстро пошел к двери…

– - Именем короля, остановитесь! -- воскликнул дон Диего, входя в комнату. Все вздрогнули.

– - Простите, vuestra grandezza, -- продолжал алкад,-- что, чувствуя всю ничтожность мою перед вами, должен обеспокоить вас. Не ужасайтесь, не приходите в отчаяние, может быть, одно недоразумение, мы отыщем, мы оправдаем. Но законы, формы делопроизводства… Нельзя, извините, никак нельзя…

– - Говорите, говорите! -- перебил старый гранд.-- В чем дело, что значит ваша вступительная речь…

– - Не отчаивайтесь, говорю вам; может быть, только недоразумение, ошибка. Но… есть некоторый повод думать, есть причины подозревать вашего внука… Мне велено его задержать…

– - Вот он! -- твердо сказал старый гранд, указывая на внука…

– - Впрочем, мне поручено также,-- продолжал алкад,-- оставить его у вас, если вы дадите слово гранда, что не выпустите его из своего дома и представите к суду по первому требованию… Благоволите дать ответ, vuestra grandezza!

– - Исполняйте, что повелевает закон!

– - Дедушка,-- перебил Сорильо,-- ради бога позвольте мне остаться. На одну минуту, позвольте мне сказать несколько слов в оправдание.

– - Перед судом, Сорильо, перед судом! Если ты невинен, ты скоро возвратишься ко мне; если виновен, я не хочу тебя видеть!

VII

Сорильо был позван к суду. Его смущение, его нечаянный трепет при виде перстня, который он потерял, зарывая труп рыбака, и, наконец, сбивчивость и неясность речей его -- всё это скоро обличило в нем убийцу рыбака и обольстителя сестры его. Сорильо наконец сам признался во всем, надеясь объяснением событий, предшествовавших преступлению, смягчить своих судей. Но они были неумолимы. Сорильо был приговорен к смертной казни. Один король мог смягчить строгость закона; дело было представлено на его рассмотрение. Между тем весть о преступлении внука долетела до ушей старого гранда; он заболел. Отчаяние его не имело границ; все надежды его разрушены, честь Варрадосов помрачена, и нет наследника его имени, нет того, кто б продолжил древнейшую в миро фамилию.

– - Вместе с ним,-- рыдая говорил старик,-- будет казнен весь род Варрадосов! Сбылся мой сон! предки мои с посмеянием выбросят меня из своего круга. И никто ни на земле, ни на небе не вспомнит обо мне с участием. Там забудут меня, как недостойного, здесь… кто здесь напомнит обо мне? Где мой наследник, где представитель Варрадосов? Его нет, нет! -- И старый гранд в исступлении бил себя в грудь и рвал клочками свои седые волосы…

– - О богородица Карнеская! помоги ему! Укрепи мою душу! -- шептала донья Инезилья, не отходившая от постели больного деда…

Вскоре после осуждения Сорильо к дому гранда Нуньеза прискакал курьер и требовал, чтоб об нем немедленно доложили.

– - Бумага от его величества,-- сказал он, подавая запечатанный конверт гранду…

– - Не все еще забыли меня! Сам король вспомнил о своем несчастном подданном; он хочет утешать меня! -- воскликнул тронутый старик.-- Я слаб, я худо вижу… Прочти, Инезилья, что пишет наш добрый государь!

Король писал, что хотя по законам Сардинии Сорильо осужден на казнь как убийца, но во уважение его молодости и неопытности, бывших причиною его поступка, а также во уважение заслуг его деда и того, что он единственная отрасль дома Варрадосов, смертный приговор можно заменить заключением или ссылкою на некоторое время…

– - Он будет спасен! -- воскликнула донья Инезилья, прочитав письмо.