Шэннон кивнула. "Я позвоню тебе."

"Ты уже выше меня," сказала она.

"Ага. Как тебе это нравится?"

Мэдисон отодвинулась, держа сына на расстоянии вытянутой руки и оглядывая его. "Господи, ты стал совсем взрослый. Когда это случилось?"

"Мне почти шестнадцать," напомнил он ей. Теперь настала его очередь внимательно ее оглядеть, и она покраснела под его изучающим взглядом. "Ты выглядишь по-другому."

"По-другому?" Мог ли он знать, что она делала в эти последние две ночи? Конечно нет.

"Значит это официально? Развод?"

"Да. Это отец сказал тебе?"

Он кивнул. "Теперь мы общаемся чаще, чем когда я жил здесь."

Мэдисон ничего не ответила и повела его в кухню. Стивен был неплохим отцом, но он не часто принимал участие в жизни сына, когда тот рос. Совсем как ее собственный отец.

Мэдисон накрыла небольшой столик для их ужина, но не рискнула приготовить что-нибудь сама. Поэтому она решила заказать его любимую пиццу.

"Пицца Бруно?"

"О, да. Я еще не нашел ничего настолько же вкусного в городе."

Она рассматривала черный айпад, который мальчишка положил рядом с собой. В последнее время она редко видела его без него или ноутбука. Она часто удивлялась тому, что у них со Стивеном получился такой умный сын. "Вундеркинд", как называла его Шэннон.

Мэдисон вынула пиццу из духовки, где она разогревалась и поставила коробку на стол. Эштон взял кусок и начал есть еще до того, как она успела присесть.

"Спасибо, мам," пробормотал он, жуя.

"Пожалуйста. Ну, расскажи мне об учебе."

Он закатил глаза. "Мы говорим почти каждый день. Ты все знаешь."

Это так и было, но она нуждалась в легкой беседе, прежде чем рассказать ему о Шэннон. Похоже Эштон что-то почуял. Он внимательно ее разглядывал.

"Расскажи лучше о себе," попросил он. "Мы всегда говорим только обо мне. Отец говорит, что совсем не видит тебя и что ты не отвечаешь на его звонки."

В его голосе звучал упрек, и она задумалась над тем, что Стивен ему наговорил. Она не собиралась от него ничего скрывать.

"Я перестала отвечать на его звонки потому, что он не хотел обсуждать развод, он хотел обсуждать только примирение. Когда я не соглашалась, он либо злился, либо пытался пробудить во мне чувство вины, в основном из-за тебя. Поэтому я перестала отвечать на его звонки."

"А бабушка?"

Мэдисон покачала головой. "У нас с твоей бабушкой был... разговор, который закончился не очень хорошо. Она выбежала отсюда и мы с тех пор не разговаривали." Она положила кусок своей пиццы на стол. "Пожалуйста, скажи мне, что она тебе не звонила."

Эштон тоже отложил пиццу. "Звонила. Она сказала, что у тебя кризис или что-то в этом роде."

Мэдисон смотрела на сына, не веря своим ушам. "Тебе шестнадцать лет. Надеюсь, они не собираются втягивать тебя в свои игры," сказала она.

"Мам, я не очень хорошо понимаю, что происходит. Я знаю, что ты не была счастлива с отцом. И я сказал тебе, что не буду против если ты захочешь что-то изменить. И я не против. Но они ведут себя так, словно у тебя кризис среднего возраста и ты не можешь принимать трезвых решений."

"И ты должен вмешаться? Ты мой сын, Эштон. Мой очень-очень умный сын и я люблю тебя, но у меня нет никакого кризиса." Она набрала воздуха в легкие и медленно выдохнула. "Я не знаю что тебе сказала твоя бабушка, но я должна тебе кое-что рассказать." Ее сын выглядел испуганным, и она взяла его за руку и крепко ее сжала.

"Это связано с Шэннон?"

Мэдисон кивнула. "Да. С Шэннон." Господи, как это сказать? Она сглотнула.