— Не может быть никаких „но",— прервал его горячо Андре.—Известна ли тебе другая принцесса Пеишвы, белокурая и с голубыми глазами, кроме

Берты?

— Нет, саиб.

— Ну, так, значит, именно она в Пандарпуре.

— Не спорю, — сказал Мали ,  — но было бы лучше не прерывать рассказа татарина, мы получили бы более точные сведения,  а ты с первого

слова вскочил, как умалишенный, и к тому же оскорбил людей, которые могли быть нам полезны.

— Что же ты намерен делать?— спросил Мали после паузы.

— Сейчас же отправиться в Пандарпур,— отвечал взволнованный Андре, — и вырвать Берту из плена.

— У тебя есть какой-нибудь план ? — снова спросил Мали.

— Пока еще нет, но мы с тобой что-нибудь придумаем,— произнес уверенно юноша,— и я чувствую, что нам все удастся.

— Пусть будет так, мой молодой друг!— произнес с жаром старик.

Едва успел Андре вернуться в караван-сарай, как уже хотел пуститься в путь, но Мали умерил его рвение.

— Страна, к которой мы направимся теперь,

мне совсем неизвестна, — сказал он. — Я знаю только, что нам придется пройти снежную область Гималаев,  поэтому нам необходимо хорошо подготовиться. Я схожу к тибетским купцам и попытаюсь загладить твою утреннюю выходку,  это единственное средство собрать точные сведения.

Когда Мали пришел к чайному торговцу, то застал его в разговоре с татарином. Его приняли холодно. Но он извинился за Андре, которого

назвал своим сыном, и сказал, что молодежь часто забывает приличия и поддается первым впечатлениям.

— Я не сказал вам, — прибавил он: — что некогда я занимал должность придворного врача.

Мой сын рос с молодой принцессой, как с сестрой.

Когда королева умерла, самой приятной надеждой в нашей бродячей жизни стало найти принцессу,   и вы поймете нашу радость, а в особенности

волнение моего сына, когда мы узнали, что она в настоящее время находится в Пандарпуре и окружена почестями. Я и сам смотрю на принцессу, как на дочь.

При этих словах Мали Тин-то почтительно поднялся и сказал, кланяясь:

— Почтенный врач! Я не знал, что принимаю к своему столу людей, пользующихся дружбой принцев. Я виноват перед вами, что не оказал вам

должного почета.

— Скажите Андре, — прибавил поспешно татарин,— что я к его услугам. Я подозревал уже, по многим причинам, что вы переодетые принцы.

Я только что сообщил свои мысли моему другу Тин-то.

— Именно так, — подтвердил тибетец.

Но Мали постарался замять этот опасный разговор.

— Завтра мы рассчитываем отправиться в путь, — сказал он, — и были бы очень рады получить от вас какие-нибудь сведения о предстоящей нам дороге. Я хотел бы, чтобы мой сын и Миана могли присутствовать при нашем разговоре.

Андре с товарищем ждали поблизости и прибежали по знаку Мали. Молодой француз извинился и сам,  ему отвечали любезностями.

— Город Пандарпур,— начал татарин,— отстоит   отсюда на семь дней пути и лежит в долине одного из притоков Инда, вон за теми горами. Вам нужно

подняться в долину Мачли-Нади, потом, повернув к западу, вы перейдете ущелье Нилы в горах Кайла на высоте семнадцати тысяч футов.

— Это ущелье, — перебил Тин-то, — самое страшное место дороги. Там почти всегда дует сильный ветер, поднимающий тучи снега, которые

нередко засыпают целые караваны. Два года назад мой племянник, ехавший в Индию по моим делам,

погиб в снегах со всеми своими людьми и яками (тибетский бык).

— Да,— продолжал татарин,— я тоже испытал, что значат ужасные снега Нилы.