Мальчик видел, как лесничиха положила в корзину пару голубей, немного яиц, часть принесенных Палко грибов, кусок овечьего сыру и свежего масла.

— Отнеси это и скажи, что я ему низко кланяюсь. Скажи священнику, что я не в силах забыть его проповеди. Пусть он помолится обо мне, чтобы и мне найти путь к Богу и не погибнуть навеки. Я согласна делать все, что он скажет. Если бы он послал меня даже в самое дальнее паломничество, я пошла бы. Готова я заказать также и молебны, лишь бы только не погибнуть.

Над всеми этими словами мальчик размышлял всю дорогу.

"Как лесничиха это себе представляет? Господь ведь ясно сказал: "Придите ко Мне!" Марфа ведь никуда не ходила, и деньги ей не пришлось платить; она только приняла Господа Иисуса. Лесничиха, наверное, не знает рассказа про медного змея в пустыне, как и я раньше не знал. Или этот рассказ об израильтянах в Египте, которые не умерли лишь потому, что вместо них умер ягненок. И Ты, Господи Иисусе, есть тот Агнец Божий, который умер на кресте за наши грехи! О, как жаль, что я ей не рассказал об этом. Но если не забуду, то на обратном пути расскажу обо всем. А когда она будет иметь священную книгу, тогда все узнает. Теперь я оставил ей свою книгу, пусть немного почитает. Только жаль, что об этом не говорится в самом начале! Но ведь ее надо читать строчку за строчкой, и тогда она найдет".

Мальчик скоро добрался до дома священника. В передней его встретила служанка.

— Священник немного прилег, — сказала она. — Другого я не впустила бы, но о тебе он сказал, чтобы всегда пропускать к нему. Покажи священнику, что у тебя там в корзине, а потом передай экономке.

Мальчик тихо вошел в комнату священника. Священник лежал на кушетке и при входе мальчика открыл глаза.

— Здравствуй, Палко! Наконец ты пришел! — протянул он навстречу ему свои руки. — Я уже стал думать, что ты меня совсем забыл. Ну, не плачь! Я ведь знаю, что ты охотно пришел бы проведать меня.

— О, с какой бы радостью!

Палко вытер слезы и поставил корзину на стол. Потом он опустился возле кушетки на колени и сделал то, что никогда еще не делал, — он обнял священника, как он обнимал тетю, и прижал свое маленькое, загорелое личико к бледной щеке священника.

Одинокого священника это неожиданное проявление нелицемерной детской любви так растрогало, что он привлек мальчика к своей груди и поцеловал его чистый, белый лоб.

— Почему вы лежите? Вы устали, или вам нездоровится? — спросил мальчик озабоченно.

— Да, я немного устал, Палко, и притом у меня колет в груди и в боку, так что мне трудно дышать. Другим я об этом не говорил; а тебе говорю для того, чтобы ты вместе со мной просил Господа Иисуса, чтобы Он сделал меня здоровым.

— О, тогда будем просить Его сейчас, а потом я расскажу вам, зачем я пришел.

— Господи Иисусе, мой добрый, дорогой Иисус, — молился мальчик, — я знаю, что Ты пребываешь с нами! Пошли исцеление дорогому священнику! Ты ведь знаешь, что он болен и потому не может говорить проповеди и делать другой работы, а он ведь должен народу, также и лесничихе, говорить про Твой путь!

— Если Ты, как Сын Божий, вынес немощи всех людей, в том числе и мои, — добавил священник, — то ради Твоего обетования услышать, если двое или трое согласятся о чем-либо просить, — удали эту болезнь! Я так охотно трудился бы еще и говорил бы другим о том свете, который Ты послал мне самому! Твой народ погибает во мраке! Многие годы я сам был слепым вождем слепых, наемным пастырем, который не ходил впереди стада. О, разреши мне наверстать хоть часть упущенного! Я еще молод; жизнь еще впереди! Если Ты сделаешь меня здоровым, то обещаю всю дальнейшую мою жизнь посвятить всецело Тебе! Аминь!

В комнате было тихо, как в церкви.