— Он должен был позвонить тебе. Для этого я и дала ему ваш телефон. У него нет телефона, так что он получает сообщения через свою хозяйку. Казалось проще, чтобы он сам позвонил, если с ним так трудно связаться.

— Я понимаю, и я передала твой комментарий насчет того, какой он беспокойный. Мистеру Эффинджеру не терпится получить его показания, так что он попросил меня позвонить. Я звонила сегодня три раза, и никто не берет трубку. Мне не хочется этого делать, но он полагается на меня, а я вынуждена положиться на тебя.

— Посмотрим, что я могу сделать. Я не думаю, что он работает по понедельникам, так что, возможно, удастся поймать его дома. Вы определились с датой и временем? Если да, я прослежу, чтобы он записал в свой календарь.

— Еще нет. Мы можем приспособиться к его расписанию, когда узнаем, что ему удобно.

— Прекрасно. Я перезвоню, как только поговорю с ним. Если он будет упрямиться, засуну его в машину и привезу сама.

— Спасибо.

Я села в машину, проехала по улице Санта-Тереза, преодолела восемь кварталов и сделала два поворота, что привело меня на Дэйв Левин. Показалось желтое здание, и единственный раз было свободным приличное парковочное место. Я взбежала по ступенькам крыльца, вошла в здание и прошла по коридору до офиса миссис Вон. На стойке была старомодная кнопка звонка, и я позвонила. Из столовой появилась молодая женщина с пучком перьев для смахивания пыли. Ей было лет двадцать с небольшим, волосы зачесаны назад и закреплены голубыми пластмассовыми гребенками. На ней были футболка и джинсы, а за пояс засунута тряпка для пыли.

— Я могу вам помочь?

— Я ищу миссис Вон.

— Она ушла по делам.

Телефон на столе начал звонить. И звонил. И звонил. Девушка взглянула на него, игнорируя очевидное решение — снять трубку.

— Может быть, я могу чем-нибудь помочь?

Звонки прекратились.

— Возможно. Вы не знаете, мистер Доунс дома?

— Его нет.

— Его никогда нет. Не знаете, когда он вернется?

— Он съехал. Я должна убрать его комнату, но пока не успела. Миссис Вон дает объявление в газету, что сдается комната. Этим она отчасти сейчас и занята.

— Вы шутите. Я разговаривала с ним в субботу, и он не сказал ни слова. Когда он предупредил о своем отъезде?

— Он не предупреждал. Просто собрал вещи и уехал. Что-то вы ему сказали, что его спугнуло, — сказала она со смехом.

Я приросла к месту. Что я скажу Ловеллу Эффинджеру? Показания Мелвина Доунса были решающими в его деле, а этот парень взял и сбежал.

— Можно взглянуть на его комнату?

— Миссис Вон это не понравилось бы.

— Десять минут. Пожалуйста. Ей не обязательно знать.

Девушка подумала и пожала плечами.

— Дверь не заперта, так что можете зайти, если хотите. Там не на что смотреть. Я сразу проверила, не оставил ли он беспорядка. Чисто и пусто, насколько я могу сказать.

— Спасибо.

— Не за что. И это правда. Я занимаюсь уборкой кухни, и ничего не знаю, если она вас поймает.

На этот раз я поднялась по черной лестнице, боясь столкнуться с вернувшейся миссис Вон, если пойду по главной. Я слышала, что телефон начал звонить снова. Может быть, уборщице велели не отвечать на звонки. Может быть, профсоюз уборщиков запрещает ей выполнять работу, не предусмотренную контрактом.

Поднявшись на третий этаж, я на всякий случай постучала в дверь комнаты Мелвина Доунса и немного подождала. Не дождавшись ответа, я оглянулась по сторонам и открыла дверь.

Вошла в комнату с повышенным чувством опасности, которое испытываю всякий раз, когда оказываюсь там, где не должна быть, что в эти дни случалось постоянно.