Это было его лекарством от большинства болезней. Мы ждали, тишина нарушалась только тиканьем часов.

Шурша газетой, я обратилась к секции «Бизнес» и изучила график, изображающий тенденции рынка с 1978 года до настоящего времени. Я надеялась, что скучная статья успокоит мои нервы, но это не помогло. Я все ожидала услышать, как Солана орет изо всех сил. Она должна была начать со своего сына, и отыгравшись на нем по полной, появиться, как банши, у двери Генри, стуча, вопя, завывая и всячески понося нас. Если повезет, приедут полицейские и заберут ее, пока она еще чего-нибудь не натворит.

Но ничего не было слышно.

Тишина и еще раз тишина.

Телефон зазвонил в 5.15. Я взяла трубку сама, потому что Генри занимался мясным рулетом, его руки размешивали овсяные хлопья, кетчуп и сырые яйца с мясным фаршем.

— Алло?

— Эй, это Пегги. Я еще в больнице, но решила позвонить. Гаса положили. У него куча проблем. Ничего серьезного, но надо подержать его пару дней. У него истощение и обезвоживание. Инфекция мочевого пузыря и сердце себя проявляет. Полно синяков и тонкая трещина на правой руке. По результатам рентгена, врач говорит, что она у него уже какое-то время.

— Бедняга.

— Он будет в порядке. Конечно, у него нет документов, но в приемной нашли записи о его предыдущей госпитализации. Я объяснила, что он нуждается в охране, и врач согласился записать его под моей фамилией.

— Они не возражали?

— Вовсе нет. Там работает мой муж, он невролог. У него легендарная репутация, но, главное, у него темперамент бешеной собаки. Они знают, что если будут возражать, им придется иметь дело с ним. Кроме этого, за последние десять лет мой отец пожертвовал достаточно денег, чтобы пристроить целое крыло. Они целовали мое кольцо.

— Ох.

Я выразила свое удивление, но род занятий ее мужа и финансовый статус ее отца были двумя фактами из многих, которые мне были неизвестны о ней.

— А как же девочки? Разве вы не должны уже быть дома?

— Это еще одна причина, по которой я звоню. Они ужинают у своей подружки. Я говорила с ее мамой и она не возражает, но я заверила ее, что заберу их через час. Я не хотела уезжать, не рассказав вам, как дела.

— Вы невероятная. Не знаю, как вас благодарить.

— Не беспокойтесь об этом. Я не получала такого удовольствия с начальной школы!

Я засмеялась.

— Это было здорово, правда?

— Конечно. Я объяснила старшей медсестре, что к Гасу нельзя пускать посетителей, кроме вас, меня и Генри. Я рассказала ей о Солане…

— Называя имена?

— Еще бы. Почему мы должны ее защищать, когда она такой кусок дерьма? Было ясно, что с ним очень плохо обращались, так что медсестра сразу позвонила в полицию и на горячую линию по издевательствам над стариками. Я так поняла, что они кого-то пришлют. А как вы? Что там у вас происходит?

— Ничего особенного. Сидим здесь, ждем, когда бомба взорвется. Солана уже должна знать, что его забрали. Не могу понять, почему она такая тихая.

— Это действует на нервы.

— Конечно. Пока что, я позвонила своему другу в отделение полиции. С постановлением о ее аресте, пара офицеров должны скоро приехать, чтобы арестовать ее толстую задницу. Мы приедем после этого.

— Не надо спешить. Гас спит, но будет хорошо, если он увидит знакомое лицо, когда проснется.

— Я там буду, как только смогу.

— Не упустите случай увидеть, как Солане оденут наручники и бросят ее в полицейскую машину.