Успокоение долго не продлилось. 14 февраля был последним днем, когда я наслаждалась покоем, хотя и искусственным. На следующей неделе, хотя я еще этого не знала, Солана сделала свой ход.

День святого Валентина был днем рождения Генри, и Рози пригласила нас на обед, чтобы отпраздновать его восьмидесятивосьмилетие. Ресторанчик был закрыт по воскресеньям, так что мы были одни. Рози приготовила угощение. Вилльям помог накрыть на стол.

Нас было только четверо: Рози, Вилльям, Генри и я. Нам пришлось праздновать без Льюиса, Чарли и Нелл, потому что Средний запад завалило снегом и они застряли до тех пор, пока не откроется аэропорт.

Генри и Шарлотта наладили отношения. Я была уверена, что он пригласит ее, но он не решался давать повод намекам на романтические отношения между ними. Она всегда будет слишком зациклена на своих целях для его спокойного стиля жизни.

Он сказал, что хочет только самых близких и дорогих рядом, когда задувал свечи и улыбался нашему исполнению «С Днем рождения тебя-я!»

Мы с Рози и Вилльямом скинулись и купили ему три медных сковородки, от которых он пришел в восторг.

В понедельник утром я приехала на работу к восьми — рано для меня, но я плохо спала и отправилась на пробежку в 5.30, вместо шести, что привело меня в офис на полчаса раньше обычного. Одно достоинство моего офиса — возможно, единственное — то что перед ним всегда можно было припарковаться. Я заперла машину и вошла. Под щелью в двери на полу лежала обычная кучка почты. Большая часть была мусором, который отправлялся прямо в корзину, но на самом верху лежал пухлый конверт, в котором, как я предположила, были очередные документы из офиса Ловелла Эффинджера. Мелвин Доунс не явился на дачу показаний, и я обещала Женеве, что еще раз съезжу к нему и поговорю по душам.

Ясно, что его не впечатлила угроза судебного преследования.

Я бросила сумку на стол. Сняла куртку и повесила на спинку стула. Взяла конверт, который был запечатан скрепкой, и мне пришлось потрудиться, чтобы его открыть. Я разогнула зажимы и заглянула внутрь.

При первом взгляде я взвизгнула и отшвырнула конверт через комнату. Действие было непроизвольное, чисто рефлекторное. То, что я увидела, было волосатыми конечностями живого тарантула. Я буквально содрогалась, но у меня не было времени, чтобы успокоиться или вернуть сообразительность.

В ужасе я наблюдала, как тарантул выбирался из конверта, одна волосатая нога за другой, определяя на ощупь характеристики моего бежевого ковра. Паук выглядел огромным, но фактически, короткое и толстое тело было не больше четырех сантиметров в ширину. Оно было подвешено на восьми ярко-красных ногах, которые, казалось, двигались независимо одна от другой. Передняя и задняя часть тела были закруглены, и ноги, похоже, имели суставы, как маленькие согнутые локти и колени, которые заканчивались маленькими плоскими лапками. Вместе с телом и ногами паук мог поместиться в окружность десять сантиметров в диаметре. Семенящими шагами тарантул полз по полу, похожий на комок черных и красных волос.

Если я не придумаю, как его остановить, он заползет в щель между шкафами и поселится там навеки. Что же мне делать? Идея наступить на паука таких размеров на повестке дня не стояла. Я не хотела к нему приближаться, и не хотела видеть, что получится, когда я раздавлю его до смерти. Я точно не собиралась прихлопнуть его журналом. На расстоянии паук не представлял опасности. Тарантулы не ядовитые, но страшные, как черт. Волосатые, восемь блестящих круглых глаз и (я не шучу) клыки, которые были видны с другой стороны комнаты.

Не обращая внимание на мое беспокойство, тарантул вышел из офиса с определенной элегантностью и проследовал дальше, пересекая приемную. Я боялась, что он может устроиться, растянувшись, под плинтусом, как кошка, спящая под забором.