Белый лимузин за сорок минут доставил ее на Дворцовую площадь и водитель довел до дома, держа над ней огромный черный зонт.

Второй день шел холодный дождь, небо не прояснялось даже днем.

Дверь открыл Даймонд. За те дни, которые находился дома, он немного оправился, болезненная худоба исчезла, взгляд синих глаз прояснился. Но в остальном до выздоровления было далеко.

- Как ты? - раздраженная его рассеянным взглядом, блуждающим по ее туфлям, поинтересовалась Анжелика.

Бесцельное путешествие взгляда синих глаз завершилось на противоположной стене, юноша пробормотал:

- Я в порядке. Спасибо, что спросили.

Девушка медленно выпустила воздух.

Он всегда был застенчивым, еще когда она встретила его в английской деревеньке неподалеку от Портсмута. Но сейчас это уже больше походило на амнезию или слабоумие.

Анжелика не понимала, как за каких-то несколько месяцев он умудрился абсолютно к ней остыть. И это после двухсотлетнего обожания и поклонения!

Она скинула туфли и прошла в гостиную, а когда обнаружила, что Даймонд даже не подумал последовать за ней, крикнула:

- Иди сюда, черт возьми!

Он мгновенно оказался рядом, и в его глазах светилось одно-единственное желание, и этим желанием было лишь выполнить ее приказ.

Анжелика приблизилась к нему и взяла лицо в ладони.

- Как же ты изменился! Обижаешься на меня, что угодил в тюрьму? Скажи мне, что с тобой?

Даймонд был как будто удивлен.

- Если я чем-то, делом ли, словом заставил вас думать, что обижен, прошу меня простить.

Девушка выпустила его лицо. Ей хотелось кричать от злости.

- Даймонд, - резко произнесла она, - ты помнишь, помнишь, что мы знакомы всю жизнь?

- Конечно, - кивнул юноша, - я служу вам уже двести лет и горд этим.

- Служишь? - убито повторила она. И в памяти всплыли моменты их близости в Париже. Как лежали рядом в постели, глядя на ангелов, нарисованных на потолке, и как однажды он сказал: «Наверно, рай существует». Она тогда точно знала, после занятий любовью с ней, он был счастлив. И всякий раз, когда уделяла ему внимание, глаза его по-детски сияли радостью.

«Что же произошло?» - бесконечно спрашивала себя девушка. Но ответить на ее вопрос было некому. Даймонд молчал или выдавал глупые стандартные фразы, произносимые всеми слугами, а она сама ни за что не хотела рыться в грязи своих ошибок и промахов. Слишком утомительно, слишком страшно и опасно.

- Ты меня больше не любишь? - обвиняющим тоном спросила Анжелика.

После невыносимо долгой паузы он проронил:

- Люблю.

Лицо его при этом ничего не выражало, и с тем же успехом он мог бы сказать «Нет».

Девушка порывисто обняла его и впилась губами в рот. Даймонд напряженно застыл, да так и стоял, не шевелясь, пока она настойчиво и безответно его целовала.

Поняв, что он не ответит, руки так и будут висеть вдоль тела, а губы останутся тверды, она оттолкнула его. Большего унижения ей не приходилось испытывать, если, конечно, не считать того, что учинил над ней Наркисс, обращая в вампира, и краха отношений с Лайонелом из-за невзрачной куклы.

Могла ли девушка подумать, когда много-много лет назад спряталась в сарае возле леса от охотников на вампиров, что мальчишка с синими глазами и охапкой сена в руках станет однажды тем, кто причинит ей боль, сравнимую с ударом солнечного света. Какой-то деревенский глупец, слабый вампир - не ровня ей!

- Простите, - пробормотал Даймонд, отступая.

Анжелика несколько секунд молча смотрела на него, затем, собрав всю свою волю, как ни в чем не бывало улыбнулась.

- Мне скучно, - пояснила она и с гордо поднятой головой вышла из комнаты.

Дверь, вопреки желанию ее выломать, Анжелика притворила за собой тихо-тихо.