— Ждать! — Я заломила руки, как в опере. — И снова ждать!

— Все ждут. Может, я сам тоже жду.

— Того же самого?

— Того же самого.

— Если… вы… сами… — попятилась я к двери, — сами того же… самого…

Много воды утекло со времени тех моих приседаний и всхлипываний; за это время я получила несколько извещений, что заявление за номером 648-а передано на рассмотрение в такой-то, потом в такой-то, а затем в такой-то отдел, что о ходе рассмотрения меня будут информировать, что… Читая каждое из этих извещений, я по инерции низко приседаю…

Теперь вы не станете удивляться, почему я, спрятавшись за деревом, с гордостью и любопытством рассматриваю многоэтажное здание и считаю его окна: ведь за ними, за этими окнами, в залах и кабинетах, курилках и туалетах решается, дать или не давать мне стакан воды! Учреждение функционирует вовсю! Мелют воду его огромные жернова, мелют влитый мною стакан воды. Не этой ли водой так обильно поливается сквер? Не отсюда ли и влажные пятна на фасаде? Понимаешь теперь, наивный архитектор, что к чему?

Однако это обязывает меня, как и архитектора, не останавливаться на полпути. Поэтому, спрятавшись под деревом и изучая собственный опыт, я тоже мечтаю о новом гибриде. Например, об учреждении — ветряной мельнице, куда я обращусь за наполнителем для воздушного шарика.

2

Прием посетителей только-только начался, я в очереди вторая, но, войдя в кабинет, застаю на уставшем лице управляющего апатию, а поза и облик — копия изваяний с острова Пасхи, слепыми каменными глазами взирающих куда-то вдаль, за границы ничтожной человеческой природы и еще более ничтожных потребностей просителей. Может, думаю я, может, в эти мгновения он как раз и занят разгадкой тайны каменных идолов? Надо же человеку чем-то заполнить свой мозг, ведь хозяин кабинета заранее знает, что скажет ему любой посетитель, о чем попросит, как нудно будет канючить. Нешуточное дело — постоянно слушать одну и ту же пластинку…

— Полгода назад… — завожу и я свой патефон.

Он кивает. Вернее, не кивает, а тяжело моргает каменными веками: хлоп…

— …я подала вам заявление…

Хлоп.

— …в этом заявлении я просила выделить мне… — жужжит заигранная пластинка.

Хлоп.

— …стакан воды.

Хло…

— Что просили? — изваяние дрогнуло.

— Стакан воды.

— Ста… Может, вы не так выразились? Или я не расслышал? Повторите, что вы просили?

— Просила выделить мне стакан воды.

— Ничего не понимаю! Вероятно, вы ошиблись адресом…

— Почему это ошиблась? Заявление подала лично вам, в ваши собственные руки, там черным по белому было написано: «Прошу выделить мне стакан воды». Вы наложили резолюцию: «Рассмотреть и по возможности удовлетворить!»

— Я?! — каменный идол тяжело поворачивается ко мне. — Я лично наложил резолюцию «удовлетворить»?

— Вы. Лично. И подписались.

Управляющий стаскивает очки, чтобы хуже видеть меня. Потом прикрывает ладонью глаза, чтобы совсем не видеть.

— Удовлетворить? По поводу стакана воды?.. — Он трясет головой, словно прогоняя дурной сон!

— Да! Потом вызвали помощника и распорядились дать ход моему заявлению.

Управляющий с трудом сглатывает слюну, тянется к графину, чтобы налить себе стакан воды, однако с ужасом отдергивает руку.

— Воды… я… дал ход… стакану!

Трещит один телефон, потом другой, включается в концерт третий… Управляющий будто и не слышит их: теперь для него нет и не может быть ничего важнее стакана воды.