Изменить размер шрифта - +
Восемь! Ну, восемь пятьдесят…

    ВАЛЕРИЙ. И пошлина за ваш счет.

    КОЖЕМЯКА. Какая пошлина?

    ВАЛЕРИЙ. Сейчас я вызову нотариуса. Он все оформит.

    КОЖЕМЯКА. А-а-а… Пошлину пополам!

    Валерий встает. Где-то, видимо на улице, звучат два выстрела. Скорее всего, мальчишки балуются петардами. Эхо отдаляется, убегая на другой конец города – пыльных «карманов» сцены, где хранятся отжившие свой век декорации. Длинная тень тянется наискосок от Смолякова к авансцене. Черная тень.

    Невозможная – в этом освещении.

    Шум улицы исчезает.

    Совсем.

    Звукооператор остановил фонограмму.

    ВАЛЕРИЙ ( в мертвой тишине ). Хорошо. Пошлину пополам.

    19

    …Метель.

    Настоящая.

    Мокрый снег липнет к стеклу. За окном царит белая карусель, вовлекая в себя дома, машины, людей, скрепляя мир цементом пляшущих хлопьев. Поднятые воротники, такси буксуют в сугробах. Глядя в окно, улыбаюсь. После чего возвращаюсь в постель. В нагретую, обжитую берлогу. Хорошо болеть в январе! Во второй половине. Елки-палки, лес густой, закончились – Дед Мороз скоро станет никому не нужен. До «Проводов Зимы», когда паркам города понадобятся мои услуги, еще далеко. Всех денег не заработаешь. Можно славно погрипповать: чай с малиной, перцовка на растирку и вовнутрь, забота жены, вялое сочувствие сына. Безделье облагораживает.

    Я лежу, болею, сразу веселею…

    Звонок телефона. Ну просил же, если уходите, оставлять трубку рядом, на подушке! Тихо стеная, покидаю благословенное лежбище. Тащусь в столовую.

    – Да! Слушаю!

    – Валерий Яковлевич? Доброе утро!

    – Кто? Кто это?

    – Качка!

    – Какая Качка?!

    – Девичья у вас память, Валерий Яковлевич! Качка, Матвей Андреевич!

    – Подполковник? Вы?!

    – Уже полковник. Вашими молитвами. Ну что, вспомнили?

    Матвей Андреевич говорит без умолку. Беспокоится хрипами в моем голосе. Рекомендует горячее молоко пополам с боржоми. Еще добавить масло какао, и всю ангину… Поддакиваю, смеюсь, киваю. Поздравляю с новой «звездочкой». Разумеется, я помню его. Разумеется…

    А еще я помню лучший катарсис своей жизни.

    Метель за окном. Пух тополей. И я, счастливый, боясь лишний раз вздохнуть, смотрю из зала – пятый ряд, третье место! – как Не-Я, Тот-Кто-На-Сцене, звонит нотариусу. В ожидании последнего забавляет Кожемяку-младшего анекдотами и походными байками. Открывает дверь. Внимательно следит, как «северное сияние», приехав за полчаса, оформляет дарственную. Вот Не-Я платит свою половину пошлины. Берет у Кожемяки-младшего деньги. Спектакль стремительно близился к финалу. И когда дверь захлопнулась за ними, за неприятным больным парнем и нотариусом, а на сцене, в полной тишине, остался Не-Я, когда тень от Не-Меня съежилась, скорчилась, втянулась в шар, образованный скругленными кулисами и падугами, когда Тот-Кто-На-Сцене кинулся к телефону: звонить подполковнику Качке! – и после минутного разговора, положив трубку, вытер пот со лба…

    Зал встал.

    Овация.

    Я боялся: сердце лопнет от восторга.

    – … а вам спасибо, Валерий Яковлевич! Это ведь вы предупредили: приглядитесь к молодцу.

Быстрый переход