– Речь шла о вас?

– Если б я смог заручиться поддержкой некоторых влиятельных политиков, да. Если нет, то губернатором стал бы лояльный мне человек. Громилы Маркиза помогли бы нам удержаться у власти, а уж мы‑то нашли бы способ выказать свою благодарность. По крайней мере я изложил ему такой план. – Полковник глубоко затянулся, выпустил струю дыма. – Разумеется, захватив власть, я бы тут же выкинул Маркиза и его сброд за пределы нашей звездной системы.

– Маркиз, возможно, воспринял бы сие деяние как предательство.

– После драки кулаками не машут, – ответил полковник. – Скинуть меня сил бы у него не хватило, а обогащаться он мог и на других мирах.

– Итак, он убил Трилейна…

Эрнандес кивнул.

– Но оказался умнее, чем я предполагал. У него была на примете своя марионетка, и он захватил меня врасплох. Новый губернатор просто смотрел ему в рот. Именно тогда я и связался с Делуросом насчет Вдоводела. Я патриот, черт побери!

– Патриот, убийца, пусть решает судья. – Рождественский Пастырь выдержал театральную паузу. – Или наши непосредственные начальники. Выбор за вами.

Эрнандес ответил долгим взглядом.

– Хорошо. Считайте, мы договорились.

– Мудрое решение, – кивнул Рождественский Пастырь. – Жаль только, что вам пришлось пустить в расход этого многообещающего молодого человека.

– Найтхаука? В наших планах ему места не было. Опять же, теперь нам не придется платить миллионы кредиток адвокатам с Делуроса. По официальной версии клон погиб, не выполнив поручения.

– Это означает, что они слепят нового. Кто знает? Может, на этот раз у них все получится.

– А какие недостатки вы отметили у первого? – с любопытством спросил Эрнандес. – Он, между прочим, убил Маркиза и уложил половину моих людей.

– К его навыкам претензий нет. Тут двух мнений быть не может. Они об этом позаботились. Учили его убивать с самого рождения. – Рождественский Пастырь допил последний глоток. – Но вот сердца Вдоводела они дать ему не смогли. Сердце у него было слишком мягкое.

– Мягкое? – в изумлении переспросил Эрнандес. – Да вы посмотрите, скольких он убил.

– Не важно. У молодого человека был один недостаток, но недостаток фатальный: бедняга видел в своих жертвах людей. А в его деле эмоции недопустимы. Вдоводел стал убийцей по собственному желанию. Трагедия Джефферсона Найтхаука заключалась в том, что ему не позволили выбирать, становиться убийцей или нет.

– Я думаю, что ближе к концу сердце у него зачерствело.

– Неужели?

Полковник кивнул.

– Сужу по его последним словам. Он знал, что я все равно убью Мелисенд. Пользы она принести уже не могла и слишком много знала.

– Что ж, если не возражаете, я пропущу еще стаканчик, а потом откланяюсь.

Эрнандес вновь наполнил стаканы. Рождественский Пастырь поднял свой.

– За утерянную невинность.

– Чью? – спросил Эрнандес.

– Всех и каждого, – ответил Рождественский Пастырь.