|
Пожалуй, со времен гибели Гинденбурга ни одна воздушная авария не была зафиксирована на пленке так, как это происходило сейчас. Кареты “скорой помощи” стояли у командного пункта. Их было с десяток, и подъезжали все новые. Санитары помогали пострадавшим, укладывали их на пронумерованные носилки и загружали в кареты “скорой помощи”. Через несколько минут жертвы аварии будут уже на пути в местные больницы, которые оповещены об их прибытии. Прилетел вертолет с врачами и медсестрами, и командный пункт возле аэробуса превратился в импровизированный полевой госпиталь, где происходила сортировка раненых. "Как быстро все делается, - подумал Партридж. - Это означает, что в аэропорту хорошо поставлена служба помощи при авариях”. Он слышал, как капитан пожарной команды докладывал, что около ста девяноста пассажиров вышли из аэробуса и живы. Однако оставалось еще сто пассажиров, о которых ничего не было сказано. Один из пожарных, стянув с лица противогаз, чтобы вытереть пот, произнес: - О Господи! На задних сиденьях одни покойники. Видно, дым там был самый густой. Теперь ясно стало, почему четыре задние двери не открылись изнутри. Как всегда при авариях, погибших не трогают до тех пор, пока не явится представитель Национальной транспортной службы безопасности - судя по слухам, он уже выехал в аэропорт - и, договорившись о процедуре опознания, не разрешит убрать трупы. Из аэробуса вышла команда, категорически отказавшись от предложенной помощи. Капитан, седеющий ветеран с четырьмя нашивками, окинул взглядом раненых и, уже зная, сколько людей погибло, без стеснения заплакал. Догадываясь, что, несмотря на количество жертв, пилотов будут хвалить за то, что они сумели посадить самолет, Минь снял крупным планом сраженного горем капитана. Это был его последний снимок, ибо тут раздался голос: - Гарри! Минь! Кен! Хватит! Быстро! Забирайте, что у вас есть, и поехали. Передаем материал в Нью-Йорк через сателлит. Голос принадлежал Рите Эбрамс, подъехавшей на автобусе Бюро информации. В отдалении стоял обещанный фургон с передвижным сателлитом. Диск его, складывающийся как веер во время переездов, сейчас был раскрыт и нацелен в небо. Повинуясь указанию Риты, Минь опустил камеру. Вместе с Ритой на автобусе приехали еще две группы телевизионщиков - одна из филиала Си-би- эй, - а также газетные репортеры и фотографы. Минь понял, что они - и не только они - будут освещать развитие событий. Но лишь у Миня была заснята аварийная посадка аэробуса, и он с гордостью сознавал, что и сегодня, и в ближайшие дни его “картинки” обойдут весь мир и останутся свидетельствами для истории. Верной подвез Партриджа на своем “универсале” к фургону с сателлитом. По пути тот уже начал набрасывать текст выступления. - Сделай текст на минуту сорок пять секунд, - сказала ему Рита. - Как только будешь готов, включай звук, тебя дадут крупным планом. А я пока начерно передам сообщение в Нью-Йорк. Партридж кивнул, и Рита посмотрела на часы - было 17.45 по местному времени, или 18.45 в Нью-Йорке. Оставалось пятнадцать минут до первого блока “Вечерних новостей”. Тем временем Партридж продолжал писать, перечитывая про себя, исправляя уже написанное. Минь вручил две бесценные кассеты Рите и вставил новую кассету в камеру, готовясь к тому моменту, когда Партридж включит звук и надо будет снять его крупным планом. |
