– Потеря для археологии – выигрыш для криминалистики, – усмехнулся Браунер. – Мне повезло, что он у меня в команде. Вообще то у Франка есть интересное дополнительное занятие. Он восстанавливает лица скелетизированных археологических находок. Ему шлют черепа на реконструкцию изо всех университетов. Я всегда считал, это умение может весьма пригодиться для идентификации неизвестных жертв. Кто знает – возможно, именно сегодня этот день настал…

– Вряд ли, – возразил Шевертс. – У этой жертвы лицо сохранилось. Пройдемте сюда, герр гаупткомиссар.

Археолог подождал, пока Фабель натянет синие бахилы, которые дал ему Браунер, а затем повел его за собой по месту раскопок. В одном углу почва была срыта чуть глубже, широкими ступенчатыми пластами.

– Мы воспользовались подготовкой к строительным работам, чтобы проверить тут все на предмет выявления остатков строений раннего Средневековья. Здесь в основном пролегали болота, а временами разливалась река – все же это естественный залив и точка пересечения…

– Главный гаупткомиссар Фабель изучал историю европейского Средневековья, – перебил археолога Браунер.

Мысль, что полицейский из Комиссии по расследованию убийств может иметь академическое образование, настолько поразила Шевертса, что он остановился и уставился на Фабеля откровенно оценивающим взглядом. Лицо Шевертса было узким и длинным. Через пару секунд он расплылся в улыбке:

– Правда? Здорово!

И он снова повел Фабеля с Браунером в угол раскопок. Они спустились на пару уровней и оказались на участке площадью примерно пять квадратных метров. Каждый уровень был четким и гладким, и Фабель заметил, что по прежнему может читать земельные пласты вокруг них. Он отлично представлял, сколько терпения потребовалось для этой кропотливой работы, и с трудом сдержал смех, представив тут Вернера.

Раскопанный грунт под ними был полосатый, как и слой камней, лежащий рядом. Странная смесь светлого песка, сухой черной земли и какого то блестящего грубого силиката, сверкающего на солнце. Поверхность утыкана кусками чего то похожего на грубую дерюгу, затем ближе к краям участка более целые булыжники и камни. В углу раскопок из земли выдавалась верхняя часть тела мужчины. Он лежал на боку спиной к ним, но под небольшим углом; тело оставалось в земле по пояс, и от этого казалось, будто оно лежит в постели.

– Мы нашли его рано утром, – пояснил Шевертс. – Команда любит начинать работу с утра пораньше. Спускаться сюда до того, как начнется суета вокруг.

– Кто его нашел? – спросил Фабель.

– Франц Брандт. Это мой аспирант. После того как выкопали достаточно, чтобы определить, что этот человек жил не так давно, мы прекратили раскопки и вызвали полицию. Мы сфотографировали и задокументировали каждую стадию раскопок.

Фабель с Браунером подошли к телу поближе. Мертвый мужчина был одет в пиджак из грубой серой саржи. Они обошли вокруг тела, желая увидеть лицо. Худенькое, бледное и сморщенное, прикрытое тусклыми прядями светлых волос. Закрытые глаза ввалились внутрь, а шея казалась слишком тонкой и хрупкой для по прежнему белого воротника рубашки. Кожа мертвеца походила на старый пожелтевший пергамент, а широкую, четко очерченную челюсть покрывали клочки двух трехдневной светлой щетины. Тело сильно усохло, что затрудняло определение возраста мертвеца, но что то в его лице, да и клочки щетины на подбородке подсказывали: этот человек был молод.