|
– Ванька! – прошептал Колобков. И тут тент над их головой обрушился вниз. В воду. Ивана хлестнуло по лицу. По ушам ударил не то крик, не то рычание. И что-то большое плюхнулось в воду. Иван, сам не осознавая, что делает, выстрелил несколько раз в темноту. Почувствовал, что чьи-то холодные руки хватают его за шиворот. И тянут! Тянут! – Ванька! Бежим! Это Колобков вытягивал Ивана из ямы. Где ворочался запутавшийся в мокром брезенте голый человек. Как Лопухин выбрался из воронки, он помнил с трудом. Застряла в памяти только бешеная гонка, неведомо куда, в темноте. Какие-то ямы, куда то и дело проваливался Иван. Какие-то кусты. Больше всего Лопухин боялся потерять Колобкова, а потому вцепился ему в локоть и бежал, бежал! Так они и неслись сломя голову, пока не рухнули, тяжело дыша. Колобков перекатился на живот и выставил автомат перед собой. – Чего ж не стрелял? – переводя дыхание, спросил Иван. – С предохранителя не снял. Представляешь? Так они и лежали, до утра. 15 Солнце встало из-за далекого леса, свежее, умытое, радостное. Будто и не было ночной грозы, будто и не было войны. Вместе с солнцем проснулись птицы, и каждая громко радовалась тому, что пережила ночь, что встречает новый восход. Каждая маленькая птаха, каждая маленькая божья тварь пела от восторга, и только два человека, едва живые, лежали на холме и покрасневшими глазами всматривались в место, где вчера заночевали. – Тихо вроде, – пробормотал Колобков. Он выглядел плохо. Лицо осунулось. Под глазами наметились темные круги. Диме казалось, что каждая жилка в теле дрожит, колотится. Во рту было сухо, шершавый и распухший язык едва ворочался. – Подождем еще и проверим, – ответил Лопухин. – Ага. – Воронку вроде до краев залило… – Нет. Кажется, это брезент так лег… Не вижу, – Колобков потер глаза. – Глаза болят. – У меня тоже… Ну что, пойдем? Дима только кивнул. Они поднялись и осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрой траве, двинулись вниз. После ночной грозы все вокруг заиграло новыми красками. Трава казалась особенно зеленой, сочной, влажная земля набухла. – Смотри… – Колобков кивнул в сторону. Иван повернулся и увидел большую, с оплывшими краями яму, наполовину залитую водой. – Могила, что ли? – Какая к черту могила, вокруг посмотри! Лопухин огляделся и только сейчас увидел… Травы вокруг не было. Только мокрая земля, превратившаяся в грязь. Эту землю будто бы месили. Как пекарь месит тесто. Но только… ногами. Грязь вокруг была испещрена сотнями следов. – Без ботинок… – прошептал Колобков. – Без ботинок. И действительно, вокруг них были следы босых ног. – Ерунда какая-то. Чего ж он тут натоптал? – Хреновый из тебя следопыт, Ваня. Ты присмотрись… Ноги разные. Размер… – Бред, – Лопухин растерянно озирался. Колобков кивнул. Иван осторожно подошел к краю огромной ямы. Ему показалось, что следы идут именно оттуда. Вытянув шею, он заглянул через край. Там, в мутной белесой воде, что-то плавало. |
