Привратник рысью обогнал его и стал перед лакированными дверцами, растопырив руки, не пускал. Посверлил, посверлил Виктора взглядом, обдумывая что-то, потом спросил:
- А вам положено?
- Положено, положено, - успокоил его Виктор.
- Сейчас проверим, - привратник отошел к столу, снял трубку с телефонного аппарата без диска и потребовал назваться: - Фамилия, как?
- Кузьминский, - улыбаясь, признался Виктор.
- Кузьминский, - сказал в трубку привратник и, выслушав ответ, подчинился. - Есть - поднял глаза на Виктора с сожалением:
- Велено пустить.
В прихожей Алена ткнулась губами в щеку, подбородок - целовала, попутно крича кому-то в открытую дверь обширной гостиной - репетиционной:
- Братцы, писатель Витька к нам пришел!
В гостиной находилась вся Аленина команда. Ему бы догадаться: видел же на улице внушительный ряд трепаных автомобилей иностранного производства (какой нынче артист без иномарки), твердо указывавший на присутствие здесь лабухов. Лабухи возлежали в креслах.
- Тусуетесь, козлы? - вместо приветствия осведомился Виктор.
- Отдыхаем, - поправил его бас-гитара, - садись, гостем будешь.
Виктор присел на диван. Рядом угрохалась Алена.
- Ночью прилетела, утром уезжать, - сообщила она. - Ну, придумал что-нибудь для меня?
- Нет, но придумаю, - пообещал он.
- Выпьешь, инженер человеческих душ? - спросили клавишные.
- Винца налей.
Второй вокал налил стакан "Гурджиани" и протянул Виктору:
- Промочи горлышко и спой, светик, не стыдись!
Виктор промочил горлышко и заблажил диким голосом, не стесняясь:
- Нам нет преград, ни в море, ни на суше!
Нам не страшны ни льды, ни облака.
- Не надо, Виктор, - сморщившись, как от зубной боли, попросила Алена. - Хочешь, новую песню покажу?
- Хочу, - признался Виктор. Он любил эти показы. Там, в дворцах спорта, на стадионах перед тысячной толпой она яростно кричала в микрофон, ублажая полубезумных фанатов темпераментом и плюсованной страстью. А в показе - мягкие и разнообразные акценты, тихое чувство, лихое мастерство нюансов.
Алена села за рояль и, аккомпанируя себе, запела. Слушая, Виктор встал с дивана, подошел к окну и глянул вниз. Внизу последним в ряде иномарок стоял отечественный "Запорожец". Виктор вернулся на диван дослушивать песню.
Алена пела о любви. Ломая в показе модный ныне ритм морзянки, она просто пела о мальчике и девочке, которым так трудно любить друг друга.
Жалко было мальчика и девочку. И потому, когда песня кончилась, Виктор сказал:
- Замечательно, Ленка.
- Правда? - робко удивилась поп-звезда и очень обрадовалась.
Сидели за столом, попивали винцо, лабухи трепались на собачьем своем языке, а Виктор улыбался, до конца расслабившись. В половине десятого Алена, услышав одиночный получасовой удар старинных напольных часов, скомандовала:
- Закругляемся. - И поднялась из-за стола.
- Лене завтра надо хорошо выглядеть, - объяснил причину столь бесцеремонного прекращения застолья самый тихий из присутствующих звукоинженер, муж поп-звезды.
Виктор опять подошел к окну. "Запорожец" слегка отъехал в глубину переулка, в тень, подальше от яркого фонаря. Виктор решился.
Лабухи деятельно собирали свои манатки, когда он сказал им:
- Ребятки, вы бы не могли мне помочь?
- Они, в количестве двенадцати голов, ведомые Аленой, пешком спустились широкой барской лестницей и плотной гурьбой выкатились в переулок. Подростки, увидев Алену живьем, восторженно завизжали и окружили ее, размахивая бумажками, косынками, майками, на которых она должна была, обязательно должна, оставить свою драгоценную роспись. Алена вошла в интенсивный свет фонаря, образованной ею кучей перекрывая обзор "Запорожцу".
А плотная гурьба лабухов, успешно закрывая Виктора, двигалась вдоль шеренги иномарок. |