— Ты о чем задумался, Лешка?

— Так, бабушка. Ничего. Жить можно! А к маме я пойду в субботу.

— Может, с кем-нибудь из ребят увидишься? Да, забыла тебе сказать, под самый Новый год звонил Толя Юкаров, о тебе спрашивал.

— Толька? Я про него читал в «Спорте». Мастер международного класса! Чуть ли не лучший разводящий в Союзе!

— Разводящий? Странное амплуа!

— Не странное, а ответственное. Это игрок, пасующий мяч другим, от точности его паса зависит атака. Если плохо даст пас, то могут освистать.

— А если хорошо?

— Тогда не освищут, но аплодисменты все равно сорвет атакующий.

— Значит?

— Ничего это, бабушка, не значит. Кто-то должен быть пасующим. Я понимаю, о чем ты хочешь поговорить, надо атаковать, надо учиться дальше.

— У тебя светлая голова, Лешенька. Пятерки приносил.

— Случалось, и пятерки. Случалось, и белые грибы. Отличное было время. Я во дворе пропадал, в спортзале, а лучше бы дома сидел с тобой, с дедушкой, говорили бы.

— Что ты, Лешенька! Детство это детство. Ты позвони Юкарову.

Лешка набрал номер Толи. В трубке раздался молодой женский голос и с гордостью сообщил, что Анатолий Евстафьевич сейчас на сборах, а потом, не заезжая домой, едет с командой в Бухарест, будет через три недели, что ему передать? «Передайте, что звонил Алексей Петрович Кубыкин», — с пафосом, но иронически произнес Лешка. «Он вас знает?» — «По всей видимости». — «А ваш телефон у него есть? На всякий случай я запишу». — «Не надо записывать. Будет случай — я сам ему позвоню, а то, что звонил, передайте». — «Хорошо. Алексей Петрович Кубыкин. Я передам».

Лешка положил трубку и подумал: «Наверно, это была Толькина жена, гордится мужем — лучший разводящий, а голос похож на Зинкин, такой же манерный». Интересно, как будет говорить Зинка, когда выйдет за него замуж, наверно, так: «Алло! Алексея Петровича Кубыкина нет дома. Он сейчас героически трудится на буровой С-22. После работы он полетит в Нефтеярск, на аэродроме у него должен взять интервью журналист из центральной газеты, потом у него торжественная встреча в кафе «Юность» по поводу дня рождения Петьки Молчуна, потом он, если не задержится, возвратится домой. А если задержится, то что передать? Он вас знает? И вы его знаете?! Это неудивительно, Алексея Петровича Кубыкина знает вся страна!»

«Ну и Зинка, ну и дает!»

— Леша, ты опять о чем-то замечтался? — неожиданно донесся до него голос бабушки.

— Замечтался, — сказал Лешка, уходя с неохотой из чудесного мира грез.

Весь день Лешка провел у бабушки. Выправил осевшую дверь, починил люстру, натер до блеска полы. Бабушка говорила, что в нем таится заботливый, хозяйственный муж, что Зинаида этого не разглядела, а то бы давно прибрала его к рукам. Время пролетело незаметно, пора было идти на концерт, и Лешка надел на себя самые модные вещи по последней нефтеярской моде — черный кожаный пиджак, черные вельветовые брюки, черные полусапожки, яркую желтую рубашку и не менее яркий оранжевый галстук. Вещи были импортные и производили впечатление даже на Зинку. «В Москве встречают по одежке, — вспомнил Лешка слова Васькова. — Если так, то пусть увидят, что орс не забывает буровиков, завозит им то, что не часто увидишь даже в московских магазинах». Лешка в антракте будет прогуливаться по фойе, и москвичи начнут гадать: «Кто же это так фирменно одет? Молодой дипломат или гениальный ученый? Артист или фарцовщик? Хоккеист или торговый работник?» На большее у них не хватит фантазии, потому что они не встречали буровиков, а если и видели, то по телевизору в тулупах или робах, облепленных мошкой, небритых и обросших.