Время пришло.

Колдун облачился в темно-зеленое одеяние, украшенное изображениями лунных фаз и кроваво-красными соколиными когтями. Атлас и бархат хранили особую силу, и, опуская капюшон, Майкл почувствовал пощипывание, будто по телу разбегались электрические импульсы, от макушки до самых кончиков пальцев на ногах. Он щелкнул пальцами, и в воздухе сверкнули яркие зеленые искры, раздался низкий, еле слышный гул, сопровождающий шум ливня снаружи. Колдун повернулся к Мари Клер.

Любовники почти месяц планировали эту ночь. Ее муж, зануда и слабак, куда-то уехал, а дочери ночевали у подруг. Такое удачное стечение обстоятельств только укрепляло веру Майкла в то, что этот Ламмас будет особенно запоминающимся. Мари Клер, разумеется, ничего не знала о Ламмасе — Майкл никогда не рассказывал ей о магии, пытаясь черпать силу во время совокупления. Как ни странно, получалось не очень хорошо.

Говорили, что в каждом поколении ведьм и колдунов появлялся могущественный чародей, однако ни связь Майкла с Мари Клер, ни отношения Илая и Николь, ни Жеро со своей девицей не дали сколько-нибудь стоящих результатов. Колдун даже думал, что семья Катерс-Каор слишком давно забыла свое наследие, а дремлющая в них магическая сила иссякла.

Впрочем, эта ночь предвещала успех. Черный огонь запылает, если Майкл принесет Богу подходящую жертву. Даже очень слабая ведьма — желанная добыча, ее душу высоко оценят в преисподней...

Майкл наложил на свой «порш» защитные заклинания, чтобы его не заметили на пути к дому Мари Клер. По дороге колдун слушал «Graful Dead», отстукивая ритм по приборной панели, обдумывая фразу из песни — «вслед за мной идет мертвец» — и ощущая бесплотное присутствие Лорана.

Войдя в дом, он направился прямо в спальню — Мари Клер не испытывала угрызений совести по поводу измены на супружеском ложе. Майкла переполняли неожиданно нежные чувства все-таки последняя встреча, хоть его любовница об этом и не знает. Через несколько часов она умрет, и Майклу хотелось подарить ей воспоминание, которое останется с ней, когда ее душа с воплем полетит в ад, пристанище нераскаявшихся прелюбодеев.

К тому времени как Майкл предложил перейти в гостиную, Мари Клер была готова идти за ним куда угодно, даже на улицу под проливной дождь. Колдун старался. Его пассия любила каберне, и Деверо тайком подсыпал в бокал старого вина дурман, чтобы не тратить драгоценную магическую силу на заклинание: если все пойдет по плану, ему понадобится вся магия до последней капли.

Он так и не решил, позволить ли Мари Клер умереть, не приходя в сознание, или разбудить ее, чтобы она почувствовала жар огня. Лоран, конечно, хотел бы, чтобы она страдала, — может, стоит таким образом заработать благоволение старика? Таких злопамятных, как старый герцог, еще поискать.

Снаружи бушевала непогода, а небесные ангелы рыдали над падением Мари Клер. Майкл, тронутый ее красотой, помедлил, а затем решительно открыл свой портфель и почтительно и осторожно достал оттуда ритуальный кинжал-атам. Лезвие было иззубренным и неровным, но очень острым. Огромное количество жертв оставило на нем пятна крови. Если бы стены Зала заклинаний могли кричать, они заглушили бы гром на улице.

Как и все хорошие — если можно так выразиться — адепты Темного ремесла, Майкл сам выковал свой атам и вскормил его собственной кровью. В свое время Мари Клер не сдержала потрясенных возгласов, когда увидела шрамы на его груди и бедрах. Конечно, она не догадывалась о том, что эти шрамы — не результат падения через окно в семнадцать лет, как объяснил ей любовник, а следы того, как колдун приучал магический кинжал к ритуалам пытки и смерти.

— Открываю ритуал кровью Деверо, — пробормотал он на старофранцузском, провел лезвием по левой ладони и зашипел от боли. Майкл до сих пор не привык к тому, какие страдания причиняет атам при правильном использовании.