Увлечь Мари Клер было несложно, Майклу хотелось думать, что магия ему не особенно понадобилась: он знал, что хорош собой. У него, как и у сыновей, была экзотическая внешность: резкие, истинно французские черты лица, волевой подбородок с ямочкой и глубоко посаженные пронзительные глаза, в которые так любили смотреть женщины. Узковатый нос добавлял загадочности. Одна из пассий Майкла утверждала, что он выглядит «восхитительно жестоким», и ему это льстило. Жестокость притягивала многих женщин, которые ошибочно полагали ее признаком силы.

Его пышные черные кудри, аккуратная бородка и подтянутое тело, доведенное до совершенства многими часами тренировок, искушали Мари Клер с первой встречи в детском саду, куда ходили их дети. Хотя ее ведьмовские силы тогда еще дремали, колдун почувствовал зов крови к крови. Майкл сразу понял, что в этой женщине было нечто большее, чем красивое лицо, французское имя и некая самовлюбленность — совершенно очаровательная, с его точки зрения.

После первой встречи Майкл поспешил домой и спустился в Зал заклинаний — укрепленную шестиугольную комнату, которую колдун соорудил в самом сердце своего двухэтажного дома в стиле модерн. Деверо облачился в колдовские красно-зеленые одеяния и с помощью дыма и крови призвал своего покровителя. Сначала комнату заполнил запах серы, от которого у Майкла каждый раз слезились глаза, потом — затхлый могильный смрад. Все вокруг пронизал враждебный холод, неизменный спутник Харона, знак перехода через грань. Дыхание Майкла смешалось с появившимся из ниоткуда туманом, расползавшимся по холодной комнате. Казалось, само сердце колдуна бьется в такт с шумом весел.

Из темноты возник призрак: смутные очертания черепа и скелета, на которых постепенно появились свисающие клочья разлагающейся плоти, праха и иссохших мышц, и в конце концов его предок сошел с невидимой лодки на берег. Если верить потускневшему портрету, при жизни он был красивее Майкла. Герцог утверждал — на старофранцузском, который Майклу пришлось освоить, — что, когда их род расцветет опять, он «вновь обретет человеческое тело». Сыновья о Лоране не знали и, соответственно, язык не учили.

Лоран, герцог де Деверо, заявил, что Мари Клер Катерс-Андерсон интересует его не меньше, чем Майкла, и они вместе вопрошали демонов и оракулов, чтобы узнать о ней больше. Пришлось даже прибегнуть к помощи Жеро, чтобы найти в Сети информацию о генеалогии, геральдике и французской аристократии. Майкл был уверен, что у семьи Катерс благородные корни — на это указывали манера держаться, голос и даже, казалось, самый запах Мари Клер.

Он подошел к недвижно лежащей женщине и, склонившись, провел ногтем по шее, очерчивая медленно пульсирующую под кожей вену. Майкл улыбался.

Он больше года собирал информацию о Мари Клер. Ее внешность поражала воображение так же, как и его собственная: иссиня-черные волосы, темные, почти черные глаза, идеальный овал лица, жемчужная матовость и гладкость кожи. Мари Клер была высокой и грациозной, такой же как и мужчины семьи Деверо. Какое-то время он даже подозревал, что она принадлежит к их роду, а имя когда-то было утрачено при вступлении в брак.

Целый год — все тринадцать месяцев колдовского календаря — Майкл шпионил за Мари Клер, следил за ней, за ее дочерьми и мужем. Он посылал соколов кружить над крышей дома Андерсонов, а сам, с помощью магического кристалла, наблюдал то, что видели птичьи глаза.

Приходя к Андерсонам в гости, колдун прятал в комнатах сосуды с проклятой водой, чтобы подслушивать разговоры. Он близко познакомился со всей семьей Андерсон, но Мари Клер хотел знать еще ближе.