Свет от горевших свечей освещал каймой его статную фигуру, широкие плечи и грудь. И только в тени глаз сверкал лёд: он меня напугал больше, чем уродливая сторона лица. Как ни странно, Мортон не злился. Лишь равнодушие холодной тенью падало на него. Тяжёлое дыхание, плохо сдерживаемое возбуждения, хищный голодный блеск в глазах с долей растерянности ввергли меня в замешательство. Видение растворилось так же внезапно, как и появилось, когда Амгерр в следующее мгновение приказал:
– Вставай, – бросив хрипло, отступил, направившись к камину.
Только когда он отошёл, я смогла выдохнуть и тут же вспыхнуть, встрепенувшись. За долю мгновения осознала всё то, что только что произошло. Растерянно заморгала, вцепившись в край низкого ложа. О, Боги! О, БОГИ! Что я сделала?! Во рту всё пересохло, но терпкий вкус его губ жёг язык, напоминая явственно о случившемся. Спустила ноги на пол, невольно коснулась пылающих губ. Какой стыд! Я глянула на Амгерра, что стоял спиной. Его плечи напряжённо приподняты, весь он обратился в гранитный слиток.
Как это получилось? Как я могла? Что он теперь подумает?!
– Я так понимаю, ты снова берёшься за своё?
Хотелось выкрикнуть – я не знаю, что на меня нашло, но только разозлю господина этим ещё больше. Обида вдруг подкатила к горлу – почему я должна чувствовать себя виноватой? Я ведь не сделала ничего такого.
– Ничего бы не произошло, если бы вы оставили меня в покое, – бросила я и тут же пожалела, когда Мортон вдруг резко повернулся, а я вздрогнула даже.
В глазах клубилась тьма, желваки на скулах напряжённо прокатывались. Я вполне могла понять Амгерра, это всё выглядело как провокация. Чистой воды. Падение в обморок и попытка соблазнения.
– Если ты думаешь, что тем самым можешь что-то добиться…
– Что бы вы ни думали, – прервала его, – я не притворялась. – Скулы и уши запылали ещё больше, и я всё же опустила взгляд, сгорая от стыда до самых корней волос. – Я увидела проклятие, оно очень сильное, мне нужно время, чтобы справиться с ним, – задыхаясь, проговорила, голос выдавал волнение, слёзы подступили к глазам.
Он ведь может передумать, выставить меня вон, в когти преследователей. Страх и отчаяние о грядущем связали по рукам и ногам.
– И, в конце концов, – поднялась резко, чуть пошатнувшись от притока крови, – я устала, я целый день сегодня чистила ковры, не разгибаясь! – всё же сорвалось, подступая к грани дозволенного.
Стало вдруг жаль себя. Этого только не хватало! Сжала губы и отвернулась резко, чтобы Амгерр не видел моего лица. Слёзы брызнули из глаз, жгучая обида колола шипами. Никогда ещё я не плакала перед мужчиной. Никогда. Даже когда умоляла Дрио дать мне работу, когда мы с Марсу остались под открытым небом, я не проронила ни слезинки! А тут… Просто не смогла сдержаться, остановиться, это было не под силу мне. Что-то надломилось и ранило, его ядовитые слова, холодный непреклонный тон, недоверие во взгляде и какое-то пренебрежение. Как можно быть таким чёрствым сухарём!
Сквозь всхлипы я не расслышала шаги за спиной, почувствовала, как он встал рядом. Я отвернула лицо, прячась. Он схватил меня за плечи и резко развернул к себе. Никогда ещё не видела столь разных чувств, что сейчас выражали его глаза: гнев, смятение, недоверие, интерес, беспокойство. Амгерр обвёл меня взглядом, скользнув на губы, и опустил ещё ниже, перехватил моё запястье и развернул ладонь, глянул на неё. Я в оцепенении даже плакать перестала, не понимая, что он хочет сделать. Дёрнулась из хватки, и он не стал держать, выпустил. Отбежала в сторону, дыша часто и затравленно.
– Иди к себе, – вдруг приказал он, – поговорим завтра. Иди! – рыкнул.
Я встрепенулась и, развернувшись, как ужаленная ринулась к выходу, не желая больше задерживаться рядом с ним ни на мгновение. |