Подступил к дереву, со всей силы рубанул по стволу, потом ещё и ещё, обдирая кору, оставляя глубокие рубцы, ударял, не останавливаясь, до потемнения в глазах и отдающейся дробящей боли в лопатках и голове. Воздуха в лёгких стало не хватать, мышцы горели. Силы покидали меня. Ударив изо всех сил последний раз, со злым шипением отшвырнул прочь меч. Металл звонко грохнулся о каменные плиты, но звон тут же заглушил шум ливня. Тряхнул головой, пронизывая мокрые волосы пальцами, откидывая их с лица. Застыл, судорожно глотая воздух от острой колющей боли в груди. Вода застилала глаза и стекала ледяными струями за ворот. Медленно коснулся пальцами лба и скулы, очерчивая неровности и наросты. Опустил руку, сжимая пальцы в кулаки, напрягая вздрагивающие плечи. Меня потряхивало от слабости, растекшейся ядом по мышцам. Ноздри раздувались в гневе. Одежда вся промокла и липла к телу. Неимоверно тяжёлая, как и глубокое жадное дыхание, сдавливаемое клеткой рёбер.

Позади раздался шум. Я повернулся, выхватывая мутным взглядом мальчишечью фигуру, что показалась на пороге – Хавир поспешил с плащом ко мне.

– Господин, – крикнул прислужник почти с порога, – его величество просит к себе. Кажется, королю Вальтору худо сделалось.

Суть сказанного Хавиром не сразу до меня дошла. Отцу нездоровится? Посмотрел на башню.

– Где он? – горло сдавил невольный страх.

– У себя в покоях.

– Возвращайся в комнату, – бросил прислужнику и шагнул в сторону замка.

Оказавшись внутри, поднялся по лестнице, стирая со лба и глаз остатки дождя, прямиком направляясь в покои отца, хотя прежде нужно было сменить одежду. Но сейчас было не до этого.

Короля я нашёл на ложе, вокруг него слуги в присутствии королевы. Лиоцин сразу преградила мне путь. Но мачеха будто споткнулась, застыла, расширив глаза от ужаса, увидев моё вновь безобразное лицо.

– Что случилось?

– Как Вальтор? – потребовал, видя, что отец без сознания.

– Ему сделалось резко плохо, – стальным голосом произнесла мачеха. – Но я хотела у тебя спросить, Мортон, что случилось? Реднайра только плакала и ничего не сказала толком, испугалась… – Лиоцин смолкла, бросая взгляд на слуг, и заговорила тише: – Объясни мне, что ты сделал?

Лиоцин, как всегда, преувеличивала, пялилась на меня въедливо и строго, раздувая ноздри.

– Ничего не случилось, кроме… вот этого, – чуть повернул голову уродливой стороной лица для полного обозрения. Лиоцин всё же отпрянула, судорожно сглатывая, побледнела. – Айтари всего лишь не ожидала видеть меня таким, – ответил ровно.

Мачеха посмотрела на лежащего мужа.

– Вальтор сильно расстроился. Для него опасны такие всплески. Мог бы поосторожнее себя вести, – сквозь ровный тон правительницы сквозило раздражение, но Лиоцин быстро перевела дух, прямо посмотрела на меня, будто вспомнив о чём то. – Я слышала, что ты нашёл какую то ведьму, которая помогла тебе снять проклятие. И я не понимаю, что произошло, ты ведь… всё было хорошо, почему оно вернулось? Ты можешь объяснить?

Я хмыкнул – быстро же слухи расползаются. Лиоцин прознала о Грез.

Грез… Жар всплеснул в теле волной, но я быстро подавил его в себе. Обсуждать с мачехой горианку я не хотел. Да и не хотел, чтобы она вообще знала о ней, но сплетней не избежать – рано или поздно Лиоцин узнала бы.

– Матиус и Геовин где сейчас? – перевёл разговор в другое русло.