– Они поднялись в отведённые им покои. Вечер испорчен, теперь утром придётся приносить свои извинения…

Взяла злость. Теперь о проклятии слухи укрепятся, как бы я ни пытался их сдержать, и подорвут доверие многих высокородных господ, в том числе и совета. Хотя винить нужно самого себя. Не нужно было принимать это приглашение и приезжать, как бы отец ни настаивал.

– Тебе нужно привести себя в должный вид, а потом приходить, – прервала мои мысли Лиоцин, только сейчас окидывая меня придирчивым недовольным взглядом.

Сжал челюсти, собираясь ответить, но Вальтор пошевелился. Лиоцин тут же к нему поспешила, разом забыв обо мне. Король, придя в себя, приподнялся. Лиоцин, как заботливая жена, поправила подушки за его спиной. Он что то ей сказал – я не услышал, но лицо женщины стало мраморным. Лиоцин досадливо поджала губы и кивнула, отошла в сторону и направилась к двери, пройдя мимо меня с гордо поднятым подбородком, но всё же остановилась.

– Только не докучай, ему нужен отдых, – небрежно процедила сквозь зубы, так чтобы слышал только я, отвернулась и пошла дальше из покоев.

– Подойди сюда, Мортон, – позвал тут же отец.

Я приблизился, слуги боязливо косились в мою сторону, но мне не привыкать к тому. Вальтор жестом велел им покинуть комнату. Через минуту мы остались одни. Отец долго меня рассматривал из под тяжёлых век, и горечь всё больше проявлялась в его чертах, взгляд потемнел, челюсти сжаты и губы вытянуты в твёрдую линию, так что складки возле носа и рта стали глубже. Он будто разом постарел, хотя ещё за столом от него веяло мощью и статью, словно проклятие и на него перестало давить. Я присел рядом на стул. Меня всё ещё потряхивало от вспышки гнева, и лопалась от боли голова.

– Твоя горианка не до конца справилась… – голос его звучал хрипло и слабо. «Моя горианка» – скажет тоже. Ни черта она не моя, сбежала при первой возможности. Тряхнул волосами, выбрасывая её из головы. Я не знал, что ему ответить. – Будешь её искать?

– Да. Пока она единственная кто может… – промолчал.

Признаваться вслух, что только Грез смогла снять проклятие, не хотелось. Вальтор помолчал, устремляя задумчивый взгляд перед собой, нахмурился. Ему сейчас было тяжело, тяжелее, чем мне, жить и знать, что когда то проклятие полностью заберёт его сыновей, заберёт всё. И всё чаще я думал, что не проклятие влияет на крепкий дух отца, а вечные переживания, разъедающее нутро медленно и мучительно, как действие самого страшного яда.

– Не злись на неё, скорее всего, она неопытная и не… – он тяжело выдохнул, – …не такая сильная.

– Плохая была затея устраивать эту встречу с Бертлотами, – пропустил мимо его слова, отец не знает, какая Грез коварная. А мне не хотелось ему о ней говорить, вносить ещё больше смятение.

– Это ничего бы не изменило. Они знали о проклятии и всё равно настояли прибыть. Просто никто не ожидал… что так всё… получиться.

Я усмехнулся – да уж. Не ожидал даже я.

– Теперь ломают голову, как мне удалось скрыть проклятие, – проговорил, ощущая, как напряжение начало уходить.

– Ты понравился Реднайре и Геовин, – вдруг проговорил отец.

– Не понимаю, зачем им этот союз? Зачем так рисковать судьбой своей дочери?

– Любой род высокого положения стремится сродниться с королевской кровью, сплестись корнями, а Матиус не глуп. И я тоже вижу в этом выгоду, самое главное, что в Реднайре корни вар…

– Варлогов, знаю знаю, – выдохнул, уже слыша в который раз о том.

– Ничего ты не знаешь. Как раз Матиус хотел кое что рассказать, но… не вышло. В Осхонте его дочь получила благословение высших на союз с Амгеррами.

Я приподнял бровь, признаться, удивляясь.