– Кши от меня, сама уйду, а то нашлю на тебя порчу, ни один человек порог этого дома не переступит, – забубнила старуха и поспешила к лестнице, и кормчий пустился следом за ней, что то бормоча и ругаясь.

Грорс хмыкнул, качнув головой.

– Весело у них тут.

– Иди, проверь, куда пойдёт, – велел ему.

Тот кивнул и направился вниз вслед за Орухом. Постояв немного, раздумывая, я позвал одну из служанок, чтобы сложила все вещи и заперла комнату. Всё же сюда мне ещё предстояло вернуться.

Спустился вниз, найдя Грорса и Тавира, покинул двор, направляясь к Лобранской лощине. По словам бродяжки, если та, конечно, не солгала, Грез должна ехать по торговому пути.

Жар толкался в груди от предчувствия. Всю дорогу внутри что то необратимо тянуло назад, приходилось бросать силы на то, чтобы заглушить все чувства. Не оставалось сомнений, что горианка все таки наложила какой то морок.

Лобранская лощина встретила каменными отлогом, между которым тянулась пыльная широкая дорога, начинающаяся от крупного города Верхота и тянущаяся к самому морю. Уже когда выехали на главный путь, нам пришлось придержать коней – дорога оказалась людной, по ней двигались и кареты, и гружёные обозы, и просто всадники. Я вглядывался в лица женщин, ища в них одну единственную. Девушки косились в мою сторону и смущённо краснели. Женщины приветливо улыбались, их отцы, мужья и братья кривили губы, прожигая ревнивыми взглядами. Но никто из них не знал, что мне нужна только Грез. Которая среди путников так и не нашлась. Я сминал кулаки и настойчиво продолжал искать, врезаясь взглядом в каждую молодую девушку.

Сердце пропустило удар, когда увидел впереди обоз и девицу в синей накидке, её спину скрывали волны густых волосы с особым золотисто розовым отливом.

Грез.

Ударив пятками коня, оставляя позади своих воинов, пустил его вперёд, обгоняя впереди ехавший гружёный бочками обоз. Кровь толчками бухала в голове, отдаваясь тревожным грохотом в груди. Пока горианка не замечала преследователей. Меня будто глушило волнение и слепая ярость, я не знал, что сделаю, когда настигну её. Внутри бурлили ядовитая смесь из противоречий: нещадно наказать и дикое, разрывающее на части желание сгрести её в охапку и увезти в свой замок, посадить под замок и не выпускать. Что бы она ни говорила, как бы н сопротивлялась, н вырывалась, какие бы проклятия и чары ни слала в мою сторону. Мне было наплевать на это. Только чтобы она была рядом. Потому что, Тёмный бы её побрал, она мне нужна. Я ещё не знаю почему, не знаю зачем. Не мог себе этого объяснить. Она одна сняла, пусть на время, эту чудовищную тяжесть проклятья, что нарастала на мне годами.

В повозке Грез была не одна: сгорбленный мужчина и маленький ребёнок в простой одежде сидели впереди. Грез примостилась среди мешков за их спинами. Горианка, видимо, была уверенна в том, что я не последую за ней, не утруждала себя оглядываться по сторонам в тревоге и опасении. Так же не видела меня, когда я объехал повозку.

Возничий всполошился, спохватившись немедленно остановиться, когда я почти преградил путь, пуская вперёд коня. Лошадь истошно заржала, приостанавливаясь. Тучный мужик, что сидел на козлах, приподнялся, хотел было выругаться крепко, но, увидев богатое воинское снаряжение, сжал челюсти, натягивая поводья.

– Тр р р, да стой ты, кляча! – прорычал сквозь зубы, оглядывая меня хмуро и едко.

Кто он такой, я ещё успею разобраться.

Грез, что сидела за ним, посмотрела на мужчину, верно, ничего не понимая. Я спешился с коня, обогнул повозку и, обхватив Грез за пояс, рывком так, что та пронзительно взвизгнула, ссадил на землю, сдёргивая её с мешков и тюков.

– Папа! – пискнула мышкой.

– Господин, что вы делаете?! – взревел мужик. – Отпустите, отпустите немедленно!

И только тут я понял, что что то не так.