– А теперь? – я посмотрела на Влада.

Он внимательно посмотрел на меня в ответ, словно читая что то в моих глазах.

– А теперь я могу чувствовать, что чувствуешь ты. – Он задумался. – Ты переживаешь, но в то же время тебя что то вдохновляет и… завораживает. – Он был прав.

«Магия – зло», – говорил Богдан. И я хотела быть героем, герои не могут использовать злую магию. Герои не жульничают, чтобы стать героями.

– Ты можешь снова замедлить моё сердце? – спросила я.

Влад не ответил. И даже не шелохнулся, однако я ощутила, как тяжесть моих переживаний словно уходит с груди. Нагнувшись, я подняла с земли острый осколок разбитого стекла. «Да будут прокляты все герои». Мои пальца не дрожали, когда я вырезала кривую, угловатую сигиллу, точно как изображала её книга, на внутренней стороне своей руки. Кровь хлынула по коже.

– Давай, – сказала я. «Обруби мне крылья, если это наконец подарит мне власть».

Ярослава

Сейчас

– И в чём вам нужна моя помощь? – спрашиваю я, следуя за Миром по коридору квартиры. В сумраке раннего утра всё вокруг кажется бесцветным: люстры, ковры, фотографии на стенах… И ни единого намёка на то, какой магией пользуется её владелец: ни трав, ни драгоценных камней, ни карт Таро, которые всегда мне казались слишком капризными, чтобы их можно было верно истолковать.

– Увидишь. – Мир толкает дверь в самом конце коридора.

Передо мной открывается комната, вижу огромное зеркало в латунной оправе, смотреть в которое намеренно избегаю, старый платяной шкаф, и кровать – не двуспальную, но достаточно широкую, чтобы можно было зарыться в подушки и одеяла и с наслаждением забыть обо всех проблемах. Посредине, чуть поодаль от стола секретера, стоит резное кресло, повернутое к окну словно трон. Словно кто то наблюдал за восходом всего несколько мгновений назад, но ушёл, спугнутый нашим присутствием.

Когда я замираю на пороге, Мир вскидывает бровь.

– Ждёшь приглашения?

– Может быть. – Но на самом деле я в замешательстве. «Именно в таком месте всегда мечтала жить Тата». За тюлем виднеется балконная дверь, не крыша, но всё равно достаточно места для маленькой вечеринки. И я видела бутылку шампанского в холодильнике, кто остановит меня, если я налью себе бокальчик?

Разница лишь в том, что сестры теперь нет, а я – раб. Дух, вызванный, чтобы выполнить чьё то желание, которого изгонят обратно, когда работа будет выполнена.

«Нет, я не принимаю судьбу, избранную за меня кем то».

Мир напрягается, когда я подхожу и усаживаюсь в кресло трон с наигранной расслабленностью. Даже без моих магических сил, Мир видит во мне угрозу и не чувствует себя безопасно в моём присутствии. Когда он передаёт мне конверт, который принёс Аделард, он делает это так, чтобы наши пальцы не соприкоснулись.

– Вот, взгляни.

В конверте фотографии.

– Видела подобное прежде? – спрашивает Мир, присев на край секретера, подальше от меня.

Поначалу фотографии напоминают мне некое произведение искусства: на них изображена девушка, чьё тело покрыто серебряной краской. Однако чем дольше я разглядываю её, тем более гнетущими становятся мысли. Ни один художник не может быть столь щепетильным. Фотографии сделаны с разных ракурсов, так что я вижу, что всё: складки одежды, ладони, губы и каждая кудряшка, – покрыты неестественным, отполированным серебром. Точно драгоценная статуя, которая заснула среди травы. Пугающе реалистичная статуя.

– Джасна стала третьей жертвой, – продолжает Мир.