А потом воцарилась тьма.

Как я не осознала этого раньше? Отчаяние давит на плечи, и хочется завыть. Как же мне теперь жить? Я одна не только в этом городе – я одна в своих мыслях. В своём сердце. «По прежнему мертва». А что, если я никогда уже…

– Пришли, – говорит Мир, когда мы выходим на поляну рядом с прудом. – Наконец то.

«Я вспомню, должна вспомнить, – обещаю себе. – Но не сейчас».

Оглядевшись, понимаю, что никогда прежде здесь не бывала. На другой стороне пруда виднеются руины здания – вероятно, того самого, которое вдохновило на историю об утонувшем купце. И деревья, деревья, деревья…

– Пруд называют Плачущим, – говорит Аделард, сложив руки за спиной. – Иронично, правда? Учитывая, что кого то тут нашли мёртвым. Что видишь, Ярослава?

Снова озираюсь. Они хотят, чтобы я дала им подсказку, но тут ничего кроме воды и листвы. И как я могу вообще им помочь, если только что осознала, что не помню даже себя? Не помню собственное лицо.

– Ярослава? – окликает меня Мир. В отличие от голоса Аделарда, моё имя, сорвавшееся с его губ, звучит как проклятие. Огонёчек было лучше.

Нет, не могу показывать им свои слабости, и без того уже многое на виду.

– Что вижу? – начинаю я, усмехаясь. – Грязь, воду, несколько уток. Кто я, по вашему, адская гончая? Что я должна увидеть? Я не умею чуять кровь, не пронзаю землю лазерным зрением. Призраки со мной не говорят.

В глазах Мира вспыхивает нетерпеливая, сердитая искра. На нём сегодня серый костюм и светло серая рубашка под пиджаком; цвет придаёт ему некую властность, однако ещё и подчеркивает его бледность. Странно, что я не заметила этого ещё вчера – он почти что болезненно бледный.

– Давайте начнём с чего нибудь простого, – предлагает Аделард, вставая между нами словно рефери на ринге. – Почему всё произошло именно в этом месте, Яра?

– Хорошее место. Тихое. То, что надо, для убийства, разве нет?

Уголки губ Мира дёргаются, прежде чем он успевает подавить смешок.

– Смотрю, вам двоим весело, – мрачнеет Аделард.

Я приседаю на корточки у земли, замечая, что неподалёку от воды проходит почти что незаметная тропинка. Наверное, люди любят тут прогуливаться по выходным или бегать перед рабочим днём. Но даёт ли мне это что то, чем я могу доказать свою незаменимость? Даёт ли мне это немного времени, чтобы я смогла придумать, как выкрасть свои кости?

«Просто сделай вид, будто знаешь, что делаешь, – говорю я себе, проводя ладонью по влажной от росы траве. – Потому что ты знаешь. Если тут была замешана магия, только ты сможешь сказать».

– Кто нашёл тело? – спрашиваю.

– Я, – признаётся Лав после паузы. Все её отрепетированные речи и улыбки пропали, и под маской напускного дружелюбия она выглядит усталой. Заметив немой вопрос в моих глазах, Лав опускает плечи. – Не смотри на меня так. Мы с Джасной снимает квартиру неподалёку, и тут можно срезать до ближайшей автобусной остановки. Не могу даже думать теперь о том, чтобы ночевать там в одиночестве, без неё. Слава ангелам, Мир позволил мне пожить у него.

Снова озадачено смотрю на землю. Могла ли Джасна бежать здесь от кого то? Или за кем то? Мог ли какой то ритуал, участницей которого она невольно стала, пойти наперекосяк? Однако я не знаю ни одного ритуала, который включает в себя тело, обращённое в серебряный камень. Камень – значит камень, мёртвая – значит мёртвая. «Или…»

– А где она лежала? – спрашиваю я, указывая пальцем. – Тут?

Лав кивает.

– Прямо тут? А где тело сейчас?

Сдвинув брови, Мир присаживается на корточки рядом со мной.

– Полагаю, в морге, – говорит Аделард, наблюдая за нами.