Он соскочил на землю и поднял руку; девяносто стрел легли на тетиву, девяносто пар глаз выискивали цель, девяносто воинов затаили дыхание. Копьеносцы надвигались на жалкую баррикаду из сухих ветвей, даже не перебросив щиты на левое плечо, вероятно, хотели разметать ее и сходу переколоть маленький отряд фра. Блейд уже видел их смуглые угрюмые лица и блеск вытянутых вперед пик; мерный топот и скрип гальки под подошвами сандалий заполнил ущелье.

Пора! Он дал отмашку, слыша, как стрелки за спиной разом выдохнули воздух. Потом раздался короткий звон тетив и мощное басовитое гуденье стрелы пошли в цель. Первый рад копейщиков рухнул, как подкошенный; редкая стрела попала в грудь, в плечо или в ноги, почти все ударили в горло и лицо. Вторая шеренга качнулась вперед, еще не осознав весь ужас происходящего и по инерции продолжая атаку. Блейд снова махнул рукой, склонил голову к плечу, прислушиваясь к ровному жужжанию: и этот залп был отменным, словно на стрельбах. Второй ряд кастелов упал. Из леса, где скрывался отряд Панти, тоже дождем посыпались стрелы, и цепочка легковооруженных, прикрывавшая фланг, начала таять.

Теперь все решала скорость. Шесть вздохов стрела, шесть вздохов – стрела! Он отсчитывал время, наблюдая, как шеренга за шеренгой падают копьеносцы, как бойцы с секирами торопливо срывают с плеч щиты, как стрелы упорно буравят эти ненадежные заслоны, добираясь до живой плоти, до костей и мышц. Прошло две с половиной минуты, отмеренных дюжиной залпов, и передовой отряд кастелов исчез, сметенный убийственным градом.

Следующий стратегический ход предусматривал ложное бегство – с попыткой заманить противника под удар главных сил. Это было самое слабое звено в стратегическом плане кампании. Разумный военачальник, столкнувшись с неожиданным сопротивлением, взял бы тайм‑аут, но вождь кастелов, к счастью, являлся сторонником крутых мер: Блейд видел, как он беснуется и размахивает руками, посылая в атаку новые отряды.

Вскочив на груду хвороста, странник ткнул пальцем в вал из мертвых тел и расхохотался. До кастелов было восемьдесят ярдов, но он видел только горящие ненавистью глаза над неровным рядом щитов.

– Ну, Брин, что скажешь теперь? Я велел тебе убираться из Иллура, а ты, похоже, принял мои слова за шутку? Ты подшутил над самим собой!

Человек в шлеме с рыжими хвостами опять повелительно взмахнул рукой, и ряды копейщиков бросились на баррикаду. Теперь каждый прикрывался щитом.

Блейд соскочил вниз и крикнул:

– Поджигай!

Факелы полетели в хворост, и огненная стена скрыла атакующих; треск сухих ветвей и рев пламени заглушили их гневные вопли.

– Отходим! Бегом! – рявкнул странник и, увлекая за собой всю шеренгу, ринулся вдоль реки. Вторая и последняя – линия обороны проходила в двухстах ярдах, там, где над полоской берега нависали черные остроконечные зубцы утесов; у их подножий лежало стойбище клотов, и Блейд знал, что затаившиеся там бойцы готовы к контратаке. Его воины уже ровняли строй, поглядывая на разлетавшуюся под напором кастелов баррикаду, когда слева, из леса, вынырнул отряд Панти.

– Перебили всех! – голос юноши дрожал от возбуждения. – Куда теперь, Талса?

– Возьмешь десять лучших стрелков – и на тот берег! Остальные – в строй!

– А что делать нам?

– Кастелы побегут, часть бросится в реку. Ни один не должен ее переплыть. Понял?

– О, Талса! Ты умеешь думать обо всем сразу! Панти, выкликая имена товарищей, бросился к воде.

Взглянув на вершины черных скал, торчавших над лесом, Блейд повернулся к Фра Сенде.