– Я не знаю! – ответила женщина. – Мы осторожны. Даже когда тяга сильна, мы нападаем только на тех, кто ушел сам по себе, и мы никогда не оставляем тело там, где кто–то может его найти. Я вообще не понимаю, почему она вообще подумала об оборотнях.

– Это другие, – сказал ликантроп с вытатуированным на груди орлом – очевидно, член клыка Борилака. – Видимо, они попали в беду, и теперь она дошла до нас. Им не следовало уходить.

Единственный ребенок в стае – неуклюжая девочка, должно быть, та самая из семьи, которую Хульдра напугала и заставила бежать, – ахнула и прижалась ближе к довольно хорошенькой женщине рядом с ней.

– Они идут, – заскулил ребенок, указывая примерно в направлении Джесри. – Я чувствую, что они смотрят на меня.

Когда Джесри огляделась вокруг, она услышала, как мужчина с густыми бровями сказал:

– Все в порядке, милая. Они наши друзья.

Но сам он не казался полностью убежденным в этом, и как только Джесри мельком увидела четырех существ, крадущихся из–за деревьев, она поняла, почему.

Новички в черной кольчуге и кожаной броне были такими же высокими и массивными, как огры. С каждого квадратного плосконосого лица смотрело по одному глазу. Зрачок тлел, как раскаленный уголь.

Джесри и ее товарищи укрылись, чтобы оборотни не заметили их. Только ее магия могла защитить их от существ, идущих с противоположного направления. Она задержала дыхание, и ее сердце забилось быстрее, пока циклопы не прошли мимо.

Ликантропы неловко поклонились. Затем циклоп с властным видом прорычал:

– Что случилось такого срочного, что не может подождать четыре ночи?

– Проблемы. – Сказал человек с густыми бровями. Он подошел к жене и дочери.

Когда он закончил излагать историю, предводитель циклопов какое–то время изучал его. Существо перехватило рукоять своего боевого топора и сказало:

– У тебя, сука, твоего щенка и твоей шавки совсем нет мозгов?

Отец моргнул.

– Я… что ты имеешь в виду?

– Если бы эта твоя Хульдра действительно знала молитву, раскрывающую твою истинную природу, предупредила бы она тебя и дала бы тебе шанс сбежать? – сказал циклоп. – Это был блеф, чтобы выманить тебя. Возможно, чтобы ты собрал всю стаю. Если так, то это её план сработал  блестяще, так как вторым твоим идиотским импульсом было завыть, чтобы всех созвать. Я не удивлюсь, если сегодня кто–нибудь проверит, отсутствующих в ваших деревнях.

– Но… это несправедливо! – Запротестовал худощавый и узкоплечий для рашеми парень с бледными морщинистыми шрамами на правом бедре. Джесри задалась вопросом – были ли это следы атаки, которая прокляла его.

Циклоп усмехнулся, обнажая испачканные зазубренные клыки.

– Правда, Фаумар? Это твоё мнение по этому поводу? Как полезно. Спасибо.

– Что с нами будет? – спросила мать–оборотень. – Что мы можем сделать?

– Что ж, – сказал одноглазый великан, – к счастью, ты все равно не собиралась уходить. Самые смелые из вас уже вызвались помочь дуртан, и я всегда намеревался завербовать остальных из вас, как только найду терпение, чтобы вас убедить. Ты пойдешь со мной, и я найду, чем тебе заняться.

Девочка издала тихий стонущий вздох.

Циклоп сердито посмотрел на мать и отца.

– Заткни ее, пока я не решил, что она слишком юна и робка, чтобы быть полезной, – сказал он. – Поверь мне, ты этого не хочешь.

Женщина–оборотень с грустным, опущенным взглядом расправила плечи и сказала:

– Не угрожай им. Не угрожай никому из нас. Это твоя вина, если мы потеряем наших родственников и наши дома. Ведь это ты проклял первого из нас, не так ли?

– Нет, – сказал циклоп, – конечно, нет.