Я дернулся как ужаленный. На голову мне, наконец-то посыпалась годовая подписка журналов. И тут со страхом я вспомни о своем дружке. При чем здесь кот? Никакой не кот! Конечно же, это был Данила. Он мяукал. Мы иногда, так друг друга вызывали на улицу. Проспал. Теперь скажет, струсил. А дед с интересом рассматривал мою конструкцию будильника.

– Убить так себя можно, – неодобрительно покачал он головой.

Наскоро сполоснувшись, и выпив стакан чая, я отказался от рыбалки, и со всех ног понесся к своему дружку. На лавочке перед его домом уже сидела Настя. Только ее здесь не хватало. Я представил, сколько на меня сейчас выльется насмешек, и непроизвольно поежился.

– Ну?

– Палки гну!

– Лазили?

– А я что узнала, – затараторила Настя, не давая вставить мне ни словечка. – Помнишь, два года назад в соседнем городке, в цеху, где гранят алмазы, было крупное хищение бриллиантов.

– Слышал что-то такое.

– Так вот, я выяснила, там, мастером работал Лупиконь. А после, месяца через два уволился. Партия бриллиантов, говорят, была очень большая. Украли, все самые крупные. А еще через полгода он у нас купил вот этот комбинат. На что, я хотела бы знать?

– Спрашивать, вроде неудобно.

Мы решили позвать своего приятеля.

– Данила! Данила!

Из дома, не менее меня заспанный, выглянул мой дружок. Он спустился с крыльца, и виновато глядя на нас обоих, сказал:

– День вчера был трудный! Как мертвый уснул! Макс ты уж прости!

Эта новость ошеломила меня. Значит, это не он мяукал под окном? Действительно чей-то кот всю ночь надрывался? Я орлом взлетел над ним.

– А я тебя пол ночи прождал! Знаешь, как страшно одному на озере?

У Насти чуть слезы не потекли из глаз. Если вчера она боготворила Данилу, то теперь весь елей вылился на мою голову. Она прижалась ко мне и жарким шепотом спросила:

– Так ты один лазил? Страшно было?

– Не получилось! Пробовал! Собаки чуть не порвали!

– Ах, бедный Максимушка! Какой ты герой! – и тут же без перерыва восторженный тон переменила на деловой: – Что предпримем, что будем делать?

Такое, мне и в голову не пришло, что мы можем предпринять еще какие либо действия. А Настя, наконец-то взяла бразды правления в свои руки. Хлыста в руках ее не было, но ночные чемоданы замаячили на горизонте. У меня непроизвольно заныло плечо.

– Еще рано. Пол восьмого всего. Пошли, еще успеем обменять столик.

– А что? Пошли! – тут же согласился Данила. – Чем черт не шутит, вдруг нам еще раз поменяют. Конь с Хватом, не раньше вечера должны вернуться.

Сказано – сделано. Мы пулей подхватились и понеслись к нам домой. Запыхавшиеся мы влетели во двор. Дед видно ушел на рыбалку, во дворе была одна бабушка. Настя, и начала с нею разговор:

– Ой, Нина Николаевна, я вчера так восхищалась вашим гарнитуром, так восхищалась, только мне не нравится, что вам шахматный столик подсунули бракованный, с потеками.

– Да ладно, чего уж там, милая!

– Нет, нет! Мы его сейчас пойдем и поменяем.

И сколько бабушка не упиралась, через пару минут мы несли шахматный столик на новый обмен. Когда мы подходили к проходной, то думали, что будем первыми и единственными, привередливыми покупателями. А оказывается, перед воротами уже стояла огромная фура. На бампере тягача мы прочитали название фирмы «Мерседес». Из открытого окошка проходной раздавался нестерпимый женский крик. Мы вошли в ту комнату, где выписывали пропуска и документы на отгружаемую продукцию. Две дамы, одна из них блондинка, и вторая ее прямая противоположность, жгучая брюнетка, выясняли отношения.