Лицо у Серёги стало хищным и жёстким.

— Ну, сам напросился… — сквозь зубы процедил он.

— Что ты задумал? — насторожился Митя.

— Давай, Митяй, — Серёга принялся стаскивать с него рюкзак. — План, значит, такой… Сейчас этот говновоз подъедет поближе, и я отбегу, а ты ещё подпусти его к себе. Потом чеши куда-нибудь. Он за тобой погонится — на меня у него радиуса поворота не хватит. А я сбоку подлечу и влезу на него.

— А почему я должен быть приманкой? — возмутился Митя.

— А ты умеешь его автоматику вырубать? Ну и не мороси!

Спорить с Серёгой не имело смысла.

Они смотрели, как огромный грузовик, переваливаясь на ямах и буграх, увеличивается в размерах. Воют компрессоры, рокочет генератор, комья земли падают с колёс… Казалась, что машина угрожающе выдвинула челюсть, прожекторы на раме были как зубы. «Лю Чонг», не мигая, вперился в Серёгу и Митю круглыми соплами, будто исступлённым взглядом мёртвых глаз. На капоте грузовика за оградой рабочей площадки росла какая-то трава. Серёга хлопнул Митю по плечу и бросился в сторону. Митя остался один на один с непобедимым дизельным мамонтом. Внутри у Мити всё тряслось.

Он успел подумать о Серёге с ненавистью: как легко Серёга рискует и его, и своей жизнью!.. Серёга — сволочь!.. Это ведь он, долбанутый придурок, решил заполучить самосвал, это он привёл Митю сюда, в карьер… А теперь на Митю наваливается озверевший великанский чумоход!

Митя метнулся прочь от самосвала.

А Серёга в этот раз не ошибся. Мозги у самосвала были устроены просто: машина считала не расстояние до цели, а свой путь, и до Мити по прямой ей было ближе, чем до Серёги по дуге. Оглянувшись, Серёга увидел, что Митя бежит куда-то к борту карьера, а самосвал катится за ним, забыв о другом враге. И Серёга тотчас развернулся — нельзя было терять время.

Кроссовки вязли в рыхлом грунте, рюкзак бил по спине, а чёртов грузовик ехал не так уж и медленно — хрен догонишь. Серёга выкладывался на полную, задыхался. Он огибал земляные кучи и ямы, прыгал через рытвины с водой, а грузовик впереди раскачивался, точно корабль на волнах. Серёга перестал его бояться. На финальном рывке он бежал уже рядом с неимоверным колесом, с которого на него сыпались ошмётки грязи. Наконец, почти сгорая, Серёга бросил себя вперёд и ухватился за шершавую ступеньку лесенки.

Он взвился наверх, на огороженную леером площадку возле рулевой рубки. Эту площадку, прикрытую козырьком кузова, не омывало дождями, и здесь скопился всякий мусор, земляной прах, а на нём выросла чахлая трава. Серёга дёрнул дверь в рубку — заперто! Локтем Серёга вышиб из прогнивших уплотнителей пластиковое стекло, влез в щель рукой и отщёлкнул замок. Из рубки пахнуло застойной вонью, сразу и растительной, и синтетической.

Всё в рубке — панель управления, руль, кресла, окна и пол — было окутано какой-то невесомой зелёной паутиной, моховыми нитями. Экраны мониторов светились сквозь живую волокнистую пряжу. Серёга брезгливо содрал эту пакость руками и на приборной панели оголил секцию автоматики. Секцию надёжно защищала металлическая крышка. И ключа от неё у Серёги, конечно, не имелось. Серёга злобно врезал по крышке кулаком. За Митю он сейчас не боялся — о Мите он и не вспомнил.